Заколка от Шанель - [6]

Люська окинула меня придирчивым взглядом, как видно, прикидывая, подхожу ли я для того, чтобы быть представленной ее родственнику, с сомнением покачала головой, но все-таки ухватила меня за руку и двинулась вперед. Остановилась перед чуть приоткрытой дверью, толкнула створку в глубь комнаты и шагнула за порог. Встав на цыпочки и вытянув шею, я с любопытством выглядывала из-за плеча подруги. Дивная картина, больше всего напоминающая досуг в сумасшедшем доме, открылась моим глазам.

Посреди комнаты, на полу, широко раскинув ноги и упираясь руками в колени, сидел здоровенный детина, какими иллюстраторы детских книг изображают былинных героев. Тот, что восседал перед нами, мог с равным успехом олицетворять собой Илью Муромца, Добрыню Никитича или, на худой конец, Никиту Кожемяку. Авот безусым Алешей Поповичем он быть никак не мог по причине патриаршей бороды, заплетенной в косицу и засунутой для удобства в карман байковой рубахи в красно-синюю клетку.

– Давай, родной, давай! – переживал обладатель диковинной бороды, барабаня по колену пудовым кулаком и не отрывая азартных глаз от странного сооружения, разложенного перед ним на немытом паркете.

Сооружение это представляло собой длинный гофрированный шланг, прозрачный по всей своей длине. С одного конца шланга крепилась пластмассовая мыльница, с другой стороны раструб закрывала пластиковая пробка. Две яркие точки – красная и синяя – двигались внутри загадочной конструкции. С них-то, с этих самых точек, и не спускал горящих глаз Люськин дядя Веня.

– А чего это... – начала было я, желая выяснить, что здесь происходит, но тут же заткнулась, раздосадованно глядя на Люськину ногу, с силой давящую каблуком на мой продвинутый гриндерсовский башмак.

Да что же это такое делается, совсем меня своими каблучищами за сегодняшний вечер истоптала! Я повернулась, чтобы уйти, но тут раздался хлопок, шлепок и дикий, прямо-таки богатырский, рев.

– Уррра! Наши победили! – голосил Люськин родственник, подкидывая в воздух содранную с головы тюбетейку.

Я просочилась под локтем у подруги и осмотрелась по сторонам.

Как только мы с Люськой открыли дверь, все мое внимание тут же поглотил сам хозяин помещения. И только теперь, когда я вдоволь налюбовалась на его широкую спину, занятую азартным разглядыванием пластиковой трубы, я смогла оторваться от дяди Вени и оглядеться. Складывалось впечатление, что в помещении велись строительные работы и одновременно шла генеральная уборка. Знаете, наверное, как это бывает. Сначала устраивается основательный бардак с выкидыванием на середину комнаты вещичек с полок шкафов и выдвиганием всех мыслимых ящичков из письменного стола, а затем все это перебирается, сортируется и раскладывается по своим местам. Было похоже, что мы пришли в тот момент, когда подошла к завершению первая часть этого масштабного мероприятия.

На размышления же о ремонте наводили разбросанные по углам комнаты самые разнообразные кирпичи и ворохи пожелтевших от времени газет. Компьютерный стол со светящимся жидкокристаллическим экраном диагональю в двадцать один дюйм странно диссонировал с продавленной панцирной кроватью, кое-как накрытой шитым подзорами и мережками некогда белым покрывалом. Заваленный книгами круглый стол посреди комнаты, табуретка с табунком грязных чашек разной масти и калибра, стулья, заваленные одеждой, и пустой, раскрытый настежь полированный шкаф – вот, пожалуй, и вся обстановка дяди-Вениного жилья.

Стараясь не споткнуться о разбросанные кирпичи, я приблизилась к плексигласовой мыльнице, внутри которой металась красная точка. Нагнулась пониже и, выдув жвачный пузырь, стала рассматривать содержимое прозрачной коробочки. Вы не поверите, но по мыльнице, делая двести километров в час (никак не меньше!) очумело носился таракан с крашенной лаком хитиновой спинкой. Иногда он пробегал по тельцу своего голубого собрата, без признаков жизни валяющегося тут же, в мыльничной ловушке.

– Поняли, свистушки? Выживает самый шустрый! – победоносно глядя на нас, объявил дядя Веня. А потом, окинув Люську испытующим взглядом, распорядился: – Ну, Людмила, раз уж ты пришла, сходи-ка к мойке и пошукай там новых бегунов.

Люська загадочно улыбнулась и, ткнув в меня пальцем, ехидно ответила:

– Я тебе помощницу привела, она пусть и шукает.

Былинный Илья Муромец, кряхтя и опираясь на стол, поднялся во весь свой немалый рост, ухватил с дивана костыли, которые я раньше не заметила, и, дружелюбно глядя на меня, пригласил:

– Ну, пойдем, красавица, я тебе покажу, где у меня спортивная база...

Дорогой дядя Веня объяснял, что в тараканьих бегах важен конструктивный принцип финиша. Первого таракана барьер не трогает, а коль уж прибежал вторым – извините подвиньтесь. Крышка срабатывает как гильотина, прихлопывая ленивого бегуна в момент его позорного финиширования. Конструкцию беговой дорожки он, Вениамин Палыч Криворучко, изобрел и смастерил сам. Надо бы гениальное изобретение запатентовать, да все как-то недосуг.

Я тащилась за Люськиным родственником и от нечего делать разглядывала его со спины. Длинный хвост темных вьющихся волос, забранных кокетливой розовой резинкой с пластмассовым попугаем, спускался по его плотной спине и доходил почти до крестцового отдела позвоночника. А на темечке, как лесное озеро, поросшее по бережку камышом и осокой, стыдливо выглядывала круглая лунная лысина, ранее прикрытая тюбетейкой, заброшенной в порыве чувств на шкаф.