Заколдованный спектакль - [17]

Шрифт
Интервал

Но Артемка уже его не слушал: он быстро бежал к казарме.

— Н-да… — уехала, — продолжала бормотать фигура. — Все стали жульничать… Собственно, Деникин, если правду сказать, тоже, миль пардон, жулик, но это — строго между нами.

Скоро Артемка вернулся.

— На, — положил он на скамью буханку хлеба и два свертка, — забирай, а цилиндр давай сюда. — И без церемоний он снял с фигуры шляпу, обнажив гладкий, как бильярдный шар, череп.

— Артемка… — позвал я его тихонько. Он оглянулся, разглядел меня сквозь поредевшие уже ветки сирени и кивнул головой.

— Саперная, пять, — шепнул он мне. — Иди туда…

Мы сошлись у глиняной избы на окраине города. Перелезли через плетень и оказались в садике с беседкой.

— Вот, — сказал Артемка, входя в беседку, — теперь можно говорить сколько угодно. Хозяин — старый рабочий, не выдаст. Да он и не бывает днем дома. Здесь и будем всегда встречаться.

— Как же ты с ним познакомился?

— Я зашел будто воды напиться. Вижу, сидит и шилом сапоги колет, прорехи зашивает. Взял я у него из рук эти сапоги да в два счета и залатал. Сразу в доверие вошел.

— Артемка, — с упреком сказал я, — уж я ждал тебя, ждал…

— Да все из-за этого деда. Хвастает, будто первым человеком в каком-то департаменте был, а торгуется, как цыган. Целый час с ним провозился.

— Да зачем она тебе нужна, шляпа такая! Это ж не шляпа, это ведро.

— Ведро!.. Это настоящий цилиндр. То-то Труба обрадуется! Вот будет. Гордей Торцов!

— Ты все о том же. А тут такая обстановка получается…

— Я про обстановку не забываю. Обстановка у меня на первом месте. Вот, слушай. — Артемка выглянул из беседки и, хотя никого не заметил, перешел на шепот. — Вчера прискакал поручик с денщиком от полковника Волкова. Фамилия поручика Змеенышев. Прямо как влипла ему эта фамилия: голова у него маленькая, шея длинная, а глаза гадючьи. Вечером опять кутили у полковника Запорожцева. Уж этого Змеенышева поили, поили и коньяком, и шампанским, и чистым спиртом, а он ни в одном глазу. Только под конец опьянел и стал хвастаться. «Наша, говорит, — часть из одних офицеров, у нас нет этих вонючих солдат, как у вас. Мы, если хотите знать, и одни можем ваших припекинских на корм воронам раскрошить». Сколько их, этих офицеров, я так и не узнал. Узнал только, что остановились они в Прокофьевке, сорок верст отсюда, а в субботу к вечеру будут тут… Уж и конюшни готовят и квартиры.

— Еще что? — волнуясь, спросил я.

— Еще — вот. — Артемка нагнулся, снял с ноги башмак и, поковыряв в нем пальцем, вытащил в несколько раз сложенный лист синей бумаги. — Черт его знает, что оно такое. Труба в штабе со стола стянул. Он думает, что это план всей Крепточевки: с орудием, с пулеметами… Возьми, командир разберется.

— Артемка, — обрадовался я, — если только это план…

— Ну-ну, — усмехнулся Артемка, видимо, и сам довольный, — может, это и не такая уж важная штука.

— Важная, важная! — уверял я. — Ну, а как ты тут? Как Труба?

Губы у Артемки покривились:

— Этот проклятый Потяжкин… Прямо в душу плюет, подлец. Днем изводит на репетиции, ночью на попойках. Труба — тот легче переносит, даже, я замечаю, доволен, что в коньяке хоть купайся, а я не знаю, как и выдержу. Хоть бы конец уж скорей!

И Артемка рассказал, что ему приходится переживать.

До двенадцати часов Потяжкин спит после ночных попоек, а с двенадцати «сочиняет» на репетициях. «Запеканкин! — кричит он Артемке. — Скорей на сцену. Я придумал новый вариант. Прищурь глаз! Оскаливай зубы! Кричи!»

— И знаешь, — еще тише зашептал Артемка, озираясь, — по-моему, он замечает, что мне это противно. Да, замечает и нарочно придумывает всякую чепуху — может, чтоб помучить меня, а может, с расчетом, что я не выдержку и выдам себя.

— Так ты думаешь, он подозревает вас? — ужаснулся я.

— Наверно, — сумрачно сказал Артемка. — Я только Трубе не говорю, а то как бы он не смылся отсюда раньше времени. Вчера за мной какой-то тип ходил. Я оглянусь — он остановится и разглядывает небо. Больно ему там интересно! Или под ноги себе смотрит, будто потерял что.

— Так вас же могут в любой момент схватить!

Артемка минутку помолчал соображая.

— Я думаю, Потяжкин до спектакля нас не тронет. Ему интересно показать свою пьесу, а, кроме нас, тут никто играть не умеет. Главное ж, он хочет выследить, на кого мы работаем. Ты сообрази: ну, арестует он нас, ну, начнет пытать, а мы, может, упремся и ничего не скажем. Нет, это ему неинтересно. Я и беседку эту облюбовал, чтоб нам не попасться. Ты больше нигде не ищи меня, только сюда приходи. Делай вид, будто яблоки красть приходишь.

Мне хотелось чем-нибудь порадовать своего друга, и я рассказал о первом собрании молодежи.

— Счастливые! — позавидовал он. — Ну, ничего, может, я опять буду с вами. Значит, Таню избрали?

— Таню. Она просила тебе передать, что твой билет подписала первым. И номер на билете поставила первый.

Артемка недовольно нахмурился:

— Вот уж это неправильно. Если кому ставить первый номер, так самой Тане Или тебе.

— Кроме того, она пирог для тебя испечет, — лукаво прищурился я. — С яблоками, не какой-нибудь.

— Да ты все врешь! — смутился Артемка.

— И платочек обещала вышить, — уж действительно соврал я.


Еще от автора Иван Дмитриевич Василенко
Артёмка

"…Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто.


Солнечные часы

В книге «Солнечные часы» собраны лучшие произведения, написанные Иваном Дмитриевичем Василенко в годы Великой Отечественной войны. Они о ребятах, маленьких гражданах своей страны, которые в трудное для нее время стремятся принять самое активное участие в делах взрослых, в их борьбе с фашистами.Состав:1. Зеленый сундучок2. План жизни3. Солнечные часы4. Приказ командира5. Полотенце6. Гераськина ошибка7. Сад.


Жизнь и приключения Заморыша

В этой книге издаются все пять повестей, объединенные одним героем — Митей Мимоходенко — и общим названием «Жизнь и приключения Заморыша». Митя был свидетелем и участником интереснейших событий, происходивших на юге России в начале XX века. Столкнувшись с рабочими, с революционным движением, Митя Мимоходенко перестает быть Заморышем: он становится активным борцом за народное счастье, из мальчика «на побегушках» в базарном трактире вырастает в активного революционера.


Артемка в цирке

Вторая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.


Мостик

Рассказ Ивана Василенко «Мостик» был опубликован в журнале «Мурзилка» № 8–9 в 1946 году.


Волшебная шкатулка

Первая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.


Рекомендуем почитать

У самых брянских лесов

Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.


Фламинго, которая мечтала стать балериной

Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?


Что комната говорит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Маленький Диккенс

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тарантул

Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.


Исторические повести

Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.


Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


А зори здесь тихие… Повесть

Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.