Заколдованный остров - [19]

Задев плечо, мимо пролетела сандалия, оставленная им на арене, другая шлепнула его по спине. Он не стал их подбирать. Он добрел, наконец, до ведущего под трибуну, к выходу из амфитеатра, туннеля и, сорвав с рук ремни и отшвырнув их к стене, скрылся от веселящейся толпы в его прохладной пустоте.

На площади перед амфитеатром было безлюдно. Надев тунику, Влад побрел по выложенным в шахматном порядке черным и белым плитам, то и дело сплевывая кровь, сочащуюся из разбитых губ. В ушах у него все еще тихо звенело, ныла челюсть, наткнувшаяся на встречный удар бритоголового, и вообще что-то не в порядке было с головой, словно набитой жесткой ватой; к тому же вновь начала болеть ступня. Он чувствовал себя опозоренным и несчастным, кожу на лице, казалось, стянуло от высохших чужих липких плевков; он постоянно ощущал эти плевки и ему захотелось немедленно умыться, смыть с себя плевки и перенесенное унижение. Ускоряя шаг, он миновал обрамляющие площадь скульптурные группы, свернул за угол и, прихрамывая, направился к украшенному колоннами входу в общественные бани.

Высокие сводчатые переходы и залы бань тоже были на удивление пустынны. Влад шел вдоль украшенных лепкой и разноцветной мозаикой стен, мимо гладких колонн и статуй обнаженных атлетов, провожавших его слепыми взглядами. Так никого и не встретив, он миновал скрытый клубящимся паром горячий бассейн и вошел в распахнутые высокие двери теплого бассейна. Там, как и везде, было безлюдно и ни единый всплеск не нарушал неподвижности прозрачной воды в выложенном белым мрамором резервуаре.

Влад не стал размышлять о том, почему вокруг никого нет. Ему не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем разговаривать. И такое чувство было ему уже знакомо. Горько было на душе, горько и тоскливо, еще более горько, тоскливо и тошно, чем утром этого бесконечного дня…

Он сбросил на пол тунику и трусы, подошел к нише, заставленной горшочками с благовонными мазями. Достал оттуда длинную жесткую мочалку и мыло и по ступенькам спустился в теплую воду. Положил мыло на выступ вздымающейся из воды колонны, прополоскал рот. Намылил мочалку и начал с ожесточением тереть лицо, словно стремясь дочиста содрать оплеванную опоганенную кожу.

Потом, несколько раз окунувшись с головой, Влад вылез из бассейна, взял с полки простыню и завернулся в нее. Устроился на ступеньках, ведущих в бассейн, и, обхватив руками колени, начал думать о том, кому и зачем нужно было затевать этот непредусмотренный бой в амфитеатре, кому и зачем нужно было выставлять на посмешище его, Влада; его, не сделавшего никому ничего плохого. Голова соображала все еще туго, а может и ни при чем тут вовсе была голова… в общем, он не нашел не только ответа, но даже намека на ответ: случившееся с ним в амфитеатре было совершенно необъяснимым.

Единственное, до чего он додумался, – это до того, что ему нужно поговорить с распорядителем боев. Влад не был с ним знаком, никогда не имел с ним никаких дел и никаким образом не мог ни намеренно, ни случайно чем-то насолить распорядителю. Распорядитель действовал по чьему-то указанию. Распорядитель знал, кого выбирать, знал имя того, кого выбирает. Нужно было поговорить с распорядителем.

Только не сегодня, решил Влад. На сегодня уже хватит. Завтра.

Если, конечно, распорядитель захочет разговаривать…

Так он и сидел в одиночестве, не замечая, как утекает время, и невидящим взглядом уставившись в неподвижную прозрачную гладь. Тишину этих пустынных помещений нарушал только отдаленный шум воды в трубах, ведущих к горячим подземным источникам. И когда над его головой раздался голос, он вздрогнул от неожиданности.

– Я так и знала, что найду тебя здесь, – сказала Дилия и, прошелестев подолом тонкого розового платья, опустилась на ступеньку рядом с ним.

Можно было подумать, что она возникла здесь прямо из воздуха – настолько неслышным было ее появление.

– Что, утешать пришла? – буркнул Влад, отводя взгляд от девушки. Он представил, как выглядел там, на арене… оплеванный… без трусов…

представил себя глазами Дилии – и лицо его обдало жаром, как будто он с разбега нырнул в горячий бассейн. Лучше бы она не приходила сюда!

Девушка провела пальцами по его распухшим губам. Пальцы у нее были теплыми и мягкими.

– Больно? – спросила она участливо.

Влад мотнул головой, словно обжегшись. Неужели она не понимает, что это ее появление, это ее участие – как нож в сердце? Неужели не понимает, что делает ему еще больнее?!

– Да, очень больно! – почти выкрикнул Влад, и эхо беспорядочно заметалось под перекрытиями. – Очень больно, – понизив голос, повторил он и отвернулся от девушки.

– Терпи, Влад, терпи, – негромко сказала она.

Влад резко повернулся к ней.

– Почему я должен терпеть? Почему нам всем постоянно приходится терпеть? Или ты вполне довольна своей жизнью, этими постоянными ударами? Ты довольна, Дилия?

– Все зависит от предназначения, – туманно ответила девушка, с прищуром глядя на неподвижную воду.

– А-а! – Влад махнул рукой. – Терпеть – наше предназначение? Почему?

С какой стати? Мой мудрый распорядитель Бат считает, что горожане когда-то нарушили какой-то порядок, а мы теперь за это страдаем. А ты что думаешь по этому поводу?