Заколдованная усадьба - [128]

Самой трагической оказалась судьба почтенного Гиргилевича. Юлиуш простил ему участие в заговоре Жахлевича, но бесчеловечного обращения с крестьянами простить не мог. К концу года Гиргилевич предпочел оставить службу, чем изменить свой образ действий.

- Хамам кланяться не стану, вот так-то,- повторял он упрямо.- Я знаю, кто чего стоит, а хам стоит только нагайки, вот так-то. Да и в конце концов к чему мне ломать на службе свои старые кости,- добавлял он,- тридцать лет просидел на одном месте, скопил тысчонку-другую, ну и ладно.

На самом же деле не одну-другую, а более ста тысяч скопил Гиргилевич за время своего тридцатилетнего управления Бучалами; сперва этому способствовала халатность молодого старосты, а потом воцарившийся после его мнимой смерти беспорядок.

Когда Гиргилевич собрал и сосчитал все, что столько лет откладывал в кубышку, он даже закричал со страху а схватился обеими руками за голову. А тут еще подходит его добрейшая половина и высыпает на стол целый чулок одних только дукатов. Это она насобирала от продажи свиней, поросят, гусей, кур и уток, которых в течение тридцати лет откармливала остатками с господского стола.

- Есть с чего начать, вот так-то! - вскричал Гиргилевич, потирая руки.

И на следующий же день он вместе с дрожайшей своей половиной что было духу помчался во Львов.

- Еду приторговать парочку фольварков, вот так-то,- шептал он на ухо своим знакомым.

И торговался, торговался нещадно и наконец добился-таки своего. Теперь у него было свое собственное недвижимое имущество.

Но как коварна бывает судьба! Едва он начал хозяйствовать в своем имении, входить во вкус нового звания и, самое главное, наслаждаться бесконтрольной властью над подневольными мужиками, как вдруг - о дьявол! - вдруг отменяют панщину, и ни тебе крепостных, ни вельможного пана!

Для Гиргилевича это было громом среди ясного неба. Ему стеснило грудь, у него потемнело в глазах и в голове образовался хаос.

- Конец света, вот так-то! - пробормотал он только.

С той минуты он изменился до неузнаваемости, неожиданный удар лишил его давней энергии, превратил в руину. На лице его застыло похоронное выражение, взгляд был полон скорби и отчаяния. Весь мир казался ему пустыней, дикой и мрачной как преддверие ада. Ничто его не занимало, ни веселило, печальный, угрюмый, с побледневшим лицом, запавшими глазами и запекшимися губами, бродил он, будто привидение с того света.

- Нечего мне делать на этом свете, вот так-то,- повторял он без конца.

Все прежние представления старого эконома рассыпались в прах, а создавать новые не было ни желания, ни сил. Он не ел, не пил, не спал и вскоре высох как козья нога, служившая рукояткой его излюбленной нагайки.

- Конец света, вот так-то,- неустанно повторял он с тяжелым жалобным вздохом.

И не прошло и полугода после отмены крепостного права, как он без сожаления, без грусти расстался с этим миром.

Последние слова его были:

- Вздор все это, без крепостного права никуда! Вот так-то!

В своем завещании он поручил сто раз отслужить обедню в том случае, если вернутся старые отношения и хам снова станет хамом. «Вот так-то»,- приписал он собственной рукой.

Его единственный сын получил в наследство имение, а сверх того еще и недурную сумму, выплачиваемую правительством за земли, которые во время крепостной реформы были переданы крестьянам. Сынок постоянно живет во Львове и принадлежит к нашей так называемой золотой молодежи. Он каждый день гарцует вдоль городских валов и по аллеям «Высокого замка», абонирует кресло в опере… Прямой потомок трактирного сторожа Юрека Герголы, родной сын эконома Онуфрия Гиргилевича, окрещенный при рождении попросту Войтеком, он ныне именует себя: le chevalier Adalbert de Gergolicki, что и удостоверяется его визитной карточкой.

Да здравствует родовая галицийская аристократия!

А что же стало с Заколдованной усадьбой, что с Юлиушем, Ядзей, Костем Булием и прежде всего с Катилиной? Ведь они главные герои романа! - воскликнет, быть может, моя нетерпеливая читательница.

Признаюсь, что, вопреки принятым писательским правилам, я умышленно рассказываю о них под самый конец, единственно для того, чтобы твое любопытство, милая читательница, не ослабевало до последней строки. Заколдованная усадьба реставрирована, прекрасно отделана и теперь служит резиденцией Юлиушу и его прелестной жене. С тех пор, как она перестала быть тайным убежищем дегтяря, отпал и тот пункт завещания, который тяготел над усадьбой.

Костя Булий отстроился на старом месте и поддерживает с усадьбой самые тесные отношения. Юлиуш и Ядвига любят и чтут его как самого верного друга покойного Миколая Жвирского, а старый слуга отвечает детям той же безраздельной любовью, той же безграничной преданностью, какие некогда питал к их отцу.

Он поседел как лунь, стал еще более неразговорчивым и ни за что не может поверить, что его господин умер на самом деле.

- Он придет, придет, пусть только пробьет его час,- твердит старый слуга, и никто не в силах его переубедить.

Что еще осталось сказать о Ядвиге и Юлиуше?

Молитва Кости Булия была, видимо, услышана и господь благословил их, дал им счастье, какого заслуживали их благородные души и любящие сердца. Трое прелестных детишек скрепили их союз и беспредельную взаимную любовь, и есть надежда на дальнейшее увеличение семейства. Оба продолжают свято хранить память о Миколае Жвирском, а Юлиуш неизменно верен своим непоколебимым принципам. Воодушевленный идеей возрождения отчизны, он своим достоянием и личным участием поддерживает каждое дело, направленное к общенациональной пользе, каждое проявление национального духа и неустанно заботится о просвещении народа, видя в этом путь к единомыслию.