Заколдованная рубашка - [57]

— Что ты делаешь, дубина? — всполошился солдат.

— А вот что. — Пучеглаз навел дуло на бурбонца. — Ну-ка, приятель, поворачивай назад, ты не туда направляешься.

— Как — не туда, дурак ты этакий? — разозлился бурбонец. — Вон же, за тем холмом, наши стоят! Ты что, ослеп?

Лоренцо все держал его на мушке.

— А вот если не пойдешь, куда я тебе велю, молись святой мадонне, не видать тебе родителей! — Пучеглаз хладнокровно щелкнул курком.

— Так ты, значит, не наш, а из этих… из бандитов Галубардо! ошеломленно сказал солдат и разразился проклятиями: — Ах я осел! Ах я безмозглый буйвол! Повесить меня мало! Так попасться! Так глупо попасться бандитам в лапы!

— Насчет себя ты верно говоришь, — подстегнул его Пучеглаз, — а вот если не перестанешь обзывать нас бандитами, мы тебя так угостим в лагере, что не обрадуешься!

Солдат продолжал сыпать проклятиями, однако теперь только по своему собственному адресу. Так, один потешаясь, а другой бесясь, они понемногу приближались к гарибальдийскому лагерю. Уже начинало смеркаться, лиловатая дымка повисла над горами, смазывая их очертания. Внезапно Прыгун насторожился и стал как вкопанный, косясь на придорожные кусты.

— Стой! Кто идет? — негромко спросил Пучеглаз, на всякий случай подымая ружье.

Кусты у дороги зашелестели, и перед Пучеглазом вырос всадник на черном коне.

— А, это вы, капитан Датто, — узнал офицера Пучеглаз. — А я подумал, кто-нибудь из королевских. Ведь до нашего лагеря еще порядочно.

— Кто это с тобой? И откуда ты едешь? — Датто нагнулся в седле, разглядывая пленника.

— А вот поймал «языка», веду его к нам, чтоб командир его допросил, с гордостью отвечал Пучеглаз. Он коротко доложил, как было дело, и замолчал, уверенный, что сейчас услышит одобрение.

Однако вместо того чтобы похвалить Лоренцо за ловкость, Датто вдруг напустился на него:

— Кто тебе разрешил уходить из лагеря, приближаться к неприятельским позициям? Что это за самовольщина? Тебя надо под арест отправить!

Удивленный Пучеглаз пробормотал:

— Да ведь я хотел напоить товарищей. У нас не было ни капли воды. И потом, мне дал лошадь капитан Мечников.

— Капитан Мечников не командир, — все так же сурово возразил Датто. Ты уехал без разрешения и за это будешь отвечать. А твоего пленника я сам допрошу. — Он подъехал к бурбонскому солдату. — Следуй за мной!

Пучеглазу внезапно вспомнился шепот Луки, странное поведение Датто на телеграфе. Он решительно загородил пленника.

— Пускай синьор капитан извинит меня, но я обязан доставить этого парня в лагерь, к полковнику. Полковник уж сам распорядится, как с ним поступить.

— Что? Не слушаться приказа офицера?! — окончательно рассвирепел Датто. — Да знаешь ли, генерал Гарибальди расстреливает таких, как ты!

— Генерал наш сражался вместе с такими, как я, еще у Комо, — тихонько сказал Пучеглаз. — Простите, капитан, но я доведу пленника до лагеря, а там вы можете жаловаться на меня начальству.

Слова эти как будто привели Датто в себя. Он пожал плечами.

— За самовольную отлучку ты, во всяком случае, ответишь. А пленника я тебе разрешаю довести до лагеря и сдать полковнику.

Он вонзил шпоры в бока своего конька, и тот скакнул в густую чащу кустов.

— Очень мне нужно твое разрешение! Мы еще поглядим, что ты сам за птица, — пробормотал вслед ему Пучеглаз.

Он без дальнейших приключений доставил свою добычу в лагерь. Ох, сколько здесь было шуток, смеха, острот, когда гарибальдийцы узнали, каким образом Лоренцо добыл «языка»! Рассказали и Гарибальди, и он тут же распорядился наградить смельчака серебряной медалью. Ни о каком наказании за самовольную отлучку, разумеется, не было и речи. Лоренцо бродил по лагерю со своей медалью и чувствовал себя героем. Ему очень хотелось встретить Датто, покрасоваться перед ним медалью, поддразнить его. Но Датто он так и не увидел.

32. Бой

В Сицилии все сильнее разгоралась народная революция. В маленьких городках гарибальдийцев встречали звоном колоколов, овациями. На помощь «тысяче» стекались все новые и новые партизаны, которыми командовали известные сицилийские патриоты. Шестьсот партизан под командой Коппола вышли к гарибальдийцам с гор Сан-Джулиано, где они скрывались от правительственных войск. Еще сотня человек явилась под начальством францисканского монаха фра Панталеоне. У пришедших тоже было мало патронов, оружие тоже самое допотопное, но сами люди ничего не боялись и готовы были сражаться за свою свободу до конца.

Гарибальди решил двигаться на Палермо. Партизаны сообщили, что высоты Сан-Мартино, близ Палермо, находятся в руках вождя сицилийских патриотов Розалино Пило. Кроме того, множество отдельных отрядов еще скрывается в горах и ждет только сигнала, чтобы вступить в борьбу.

«Язык», бурбонский солдат, которого так ловко захватил Лоренцо Пучеглаз, показал на допросе, что бурбонское правительство двинуло навстречу Гарибальди регулярную армию генерала Ланди. У Ланди пять тысяч пехотинцев, четыре пушки и целая кавалерийская часть. Сейчас у Калатафими строят батареи и укрепления, и Ланди занял выгодную позицию — гору, поднимающуюся над дорогами в Палермо и Трапани.

— Наши отлично знают, что вас мало, что у вас почти нет оружия, хвастливо сказал «язык». — Командиру нашему известно даже, что у вас только две пушки.