Заколдованная - [119]

Только теперь Эрик увидел померкший янтарь подвеска. Вся кровь отлила у него от лица. Сокол издал жалобный крик, словно оплакивая кого-то.

Через несколько мгновений в двери большого зала стремительно вошла Кассандра в развевающихся алых одеждах. Одного взгляда на подвесок ей было достаточно, чтобы понять, почему кричал сокол.

Мег, повинуясь какому-то инстинкту, поднялась с места и встала рядом с Глендруидским Волком.

— Что такое? — спросила Мег. — Что случилось?

— Эмбер, — ответила Кассандра. — Она пошла путем друидов, и это почти стоило ей жизни.

Дункан рывком повернул Эрика к себе лицом.

— Скажи мне, как попасть к Эмбер, — коротко потребовал он.

— Кровь Господня! — воскликнул Эрик. — Взгляни на подвесок! Мы опоздали. Она умирает!

— Скажи мне то, что я должен знать, — приказал Дункан. — И побыстрее!

— Ты не Наделенный Знанием, — сказала Кассандра. — Остается только путь друидов, и даже я сама…

— Поднеси подвесок к огню, — перебил ее Эрик. Кассандра хотела было возразить, но наткнулась на неистовый взгляд желтых глаз Эрика, и слова застряли у нее в горле. Она сцепила руки, и длинные алые рукава закрыли ее пальцы.

Дункан быстро подошел к огню вслед за Эриком.

— Возьми подвесок в ладони, — приказал Эрик. Дункан со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда сделал, что велел ему Эрик. Холодный янтарь жег нестерпимо.

— Это все равно что держать горящий уголь, — проговорил Дункан сдавленным голосом.

— Теперь ты понимаешь, почему она ушла, — сказал Эрик.

— Не понимаю.

— То, что ты сейчас чувствуешь, это боль Эмбер.

В голосе Эрика слышалось и сострадание, ибо он знал, что эта боль уже стала и болью Дункана. И это давало Эрику надежду.

— Осторожно подыши на камень, — велел Эрик. — Не дуй. Просто открой рот и выдыхай воздух, пока камень не затуманится от дуновения твоей жизни.

Дункан закрыл глаза, поборол боль, как если бы это был враг из плоти и крови, и тихонько выдохнул в сложенные ладони.

— Еще, — приказал Эрик.

В напряженном молчании все следили за происходящим. С особенно пристальным вниманием смотрела Кассандра, ибо то, что делал Эрик, никогда еще не пробовали на человеке, не Наделенном Знанием.

— Затуманился ли янтарь? — спросил Эрик.

— Да, — ответил Дункан.

— Теперь держи его над самым пламенем. Думай об Эмбер, когда туман начнет исчезать. Потом скажи мне, что увидишь.

Нахмурив брови, стараясь не думать о жгучей боли, которую все еще чувствовал ладонями, Дункан стал держать подвесок над пламенем. Когда туманный налет исчез, он…

— Ничего я не видел, — сказал Дункан.

— Еще раз, — сказал Эрик.

Морщась в ожидании боли, когда подвесок вновь коснется его кожи, Дункан снова взял янтарь в сложенные чашей ладони.

— Не думай о боли, — отрывисто приказал Эрик. — Она не думала. Думай о женщине, отдавшей тебе сердце, и тело, и душу.

Янтарь в руках у Дункана исходил таким свирепым жаром, что казалось, он вот-вот полыхнет огнем.

— Неужели ты не дал ей ничего взамен, кроме тела? — неумолимо продолжал Эрик. — Неужели с ней вместе не ушла никакая частица тебя? Отпусти свой дух, который так крепко держишь. Позволь ему найти ее и сделать вас обоих цельными.

Слова Эрика раздавались в голове Дункана, заглушая крики его тела. Он прерывисто выдохнул, отдавая дыхание своей жизни янтарю, который держал в ладонях.

— Еще раз, — велел Эрик. — Думай об Эмбер. Ты должен хотеть ее больше всего на свете. Понимаешь? Ты должен хотеть ее больше, чем саму жизнь.

И снова Дункан нежно дохнул на янтарь, омывая его холодную, обжигающую поверхность своим теплом.

— К огню, — сказал Эрик. — Быстрее! Как только туман исчезнет, ты увидишь Эмбер.

Дункан дал камню соскользнуть по цепочке, и тот повис над самым огнем. Он стал пристально смотреть в глубину янтаря, в то место, где двигались и кружились тени. Он искал Эмбер в каждом оттенке темноты, вглядываясь в камень до тех пор, пока мир вокруг него не исчез и не остались лишь темнота и ускользающие искорки золота…

Пронзительный, вопрошающий крик орла в небе.

Туман, который тает и вновь сгущается, головокружительный вид на холмы и гряды, цепляющиеся за скалы деревья и долина, спускающаяся к невидимому морю.

Над всем, заполняя все, словно шепот тысячи голосов, шелест ветра, бродящего по осеннему болоту.

Она там, в сердив тишины, окруженная шепотом, которого не слышит.

— …слышишь меня? — Эрик грубо тряс его за плечо. — Дункан!

Дункан медленно поднял голову, разрывая чары янтаря. Лицо его заливал пот. Руки дрожали.

— Кровь Господня — хрипло проговорил Эрик. — Я думал, ты пропал.

Дункан глубоко вздохнул.

— Эмбер.

— Ты видел ее? — Нет.

От огорчения губы Эрика плотно сжались.

— Отдохни. Потом попытаемся еще раз.

— Я знаю, где она, — продолжал Дункан, словно не слыша, что сказал Эрик.

— Где? — в один голос спросили Эрик и Кассандра.

— В Долине Духов.

Эрик взглянул на Кассандру. Наделенная Знанием пожала плечами.

— Мы можем лишь попытаться, — сказала она.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил Дункан.

— Священные места либо принимают, либо отвергают нас. На моей памяти Долина Духов не приняла никого, кроме Эмбер.

— Но я был там! — воскликнул Дункан.

— Ну да, — сказал Эрик. — Вместе с Эмбер. Дункан сжал подвесок в кулаке. Боль вонзилась в ладонь, пошла по руке, растеклась по телу. Он был рад ей. Она говорила ему, что Эмбер еще жива.