Заклятые враги - [4]

Лиара напоминала её чем-то, только была куда красивее; он вновь метнулся мыслями к юной красавице-жене, что должна родить ему ребёнка, самодовольно усмехнулся и взвесил в руке отравленную шпагу.

Он король и должен себя беречь, и гори пламенем всякое понятие чести — он должен победить и наконец-то отправиться к той, что так его ждёт. Он ещё раз осмотрел лезвие, чтобы понять, не похоже ли оно на отравленное, а после уверенным шагом направился в зал, где стены исписаны рунами. Ему было ужасно весело от одной только мысли, как будет мучительно умирать проклятый, когда он как раз переступит порог спальни юной красавицы, что отныне принадлежит ему одному.

…Он гордо переступил порог, вскидывая свою шпагу. При свете десятков свечей, выставленных вокруг них, она заискрила зелёным, но Ламир не думал о том, честен он или нет. Его интересовала исключительно собственная победа, а её цена не имела совершенно никакого значения.

Юноша, представившийся Тьером, держался не слишком уверенно. Казалось, свечи совершенно его не радовали, а оружие было самым обыкновенным — не ядовитым, в отличие от королевского. Но это смертельная дуэль, а Ламир рассчитывал исключительно на победу, а не на то, чтобы просто так сдаться чёрт знает кому, поэтому все факторы играли ему на руку, да и только. Он усмехнулся и остановился на своей точке, уже заблаговременно отмеченной каким-то мелком, чтобы король знал, куда именно ему стоит становиться.

Волосы юноши внезапно потускнели — черноте негде было отыскать свет, чтобы отражать его, — но вот синие глаза пылали всё той же ненавистью, хотя к ней примешалось ещё какое-то незнакомое, неведомое чувство. Он выпрямился и тоже занял своё место.

Можно было даже не отравлять клинок — этого он собьёт первым же ударом. Не защищённый, даже не подумавший о том, что следует прикрыться как-то от нападения врага. Какая глупость!

Ламир не стал ждать. Мысль о прелестной супруге грела душу, и он атаковал так быстро, как только мог в свои пятьдесят лет, но да тут, против неопытного противника, любая комбинация оказалась бы выигрышной. Он даже не понял, когда чёртов Тьер увернулся, принимая основную массу удара на собственную шпагу. Зазвенела сталь, и зелень вновь полыхнула, вместе с аналогичным пониманием во взгляде юноши.

Он отбил следующий удар, но Ламир не собирался переживать. Юноша мог только кружить под градом его нападений, всё ещё уворачиваясь, но слабея с каждым отступлением. Казалось, его лицо пронзила просто хроническая бледность, у которой были определённые причины, и он мог лишь кружить, не выходя за круг свеч.

У Ламира были коронные удары. Ему так хотелось проткнуть наглеца шпагой, но ведь хватило бы и тонкой царапины, чтобы он умер, корчась в муках!

Противник не атаковал.

Кружась по узкому кругу у самих свеч, он словно плясал — казалось, вот уже сколько времени прошло, пока Ламир постоянно атаковал, убедившись, что противник может только защищаться, а теперь осознал, что бой затягивается. Ему было уже пятьдесят, и он устал от постоянных сражений…

Но юнец допустил ошибку.

Шпага почти мазнула по запястью, и Ламир был готов поклясться, что видел тонкую кровавую полосу, царапину, но яд ещё просто не подействовал. Эта мысль тешила его, и он позволил себе почти опустить шпагу, не желая больше растрачивать столь нужные силы. Он был так опытен, вот только давно уже выдохся, потерял силы, а они ему ещё сегодня пригодятся.

Можно было перерезать напоследок сопернику горло, но на это тоже надо было тратить своё драгоценное время, а Ламир не знал, имеет ли это хоть какой-то смысл. Кривоватая улыбка заиграла на его губах, когда он посмотрел на своего соперника, а тот, словно ещё не ощутив яд, ударил по его шпаге собственной.

Из ослабленных пальцев оружие вылетело с ужасной простотой. Шпага отлетела не так уж и далеко, но прокрутилась — и Ламиру надо было до неё дотянуться, чтобы не пострадать прежде, чем на Тьера подействует яд. Он протянул руку, желая достать рукоять, но увидел блик чужого оружия и рванулся слишком быстро и неуклюже. Только спустя мгновение Ламир почувствовал резкую, пронзительную боль в собственной ладони. У него подкашивались колени, и тошнота моментально бросилась к горлу.

Противник так и замер с поднятой шпагой, даже не сдвинулся с места, и стоял слишком далеко, чтобы это было реальностью. До него нельзя было даже дотянуться рукой — в противоположной точке проклятого круга он замер с занесённой шпагой и думал, что обрушит её на своего противника, но стало слишком поздно.

Ламир оглянулся, растерянно посмотрел на темноволосого соперника и понял, что случилось.

Зелёный яд пронзил его насквозь и заставил закричать. Король умирал, и не было ни единого свидетеля, кроме старика Вьена и матери его молодой невесты. Та перевела на юношу ошалелый взгляд, а после едва заметно кивнула, приказывая ему покинуть круг.

Ламир почувствовал, что нечто неизвестное тисками сжимает его сердце. Оно пытается пронзить его насквозь и уничтожить в корне, просто разорвать на мелкие частички, у которых не существует совершенно никакой связи. Он был таким хрупким, а жизнь растворялась в глазах.