Заклятые любовники - [29]

– Дышать… больно.

– Не вздумайте терять сознание! – Новый приказ, а следом поцелуй: неожиданно нежный и глубокий.

Я всхлипнула – все мое существо словно превратилось в сплошной комок желания, прильнула к нему, отвечая. Хотелось быть с ним, раствориться в нем без остатка, чувствовать его пальцы везде, чувствовать его… Рассыпающая зеленоватое сияние гадина отозвалась такой болью, что я выгнулась, до крови закусила губу. А потом свет перед глазами померк.

14

Мне снился странный сон. Де Мортен держал меня на руках, и даже не хотелось отодвинуться. Привычка справляться со всем самостоятельно рассеялась в его сильных, но бережных объятиях. Перед глазами мельтешили огоньки, звуки то оглушали, то доносились до ушей придушенным писком. Стук копыт по мостовой, мягкость бархата, влага дождя на лице, ослепительный свет, такой яркий. Я что, в раю очутилась?

– Луиза!

Голос Винсента я узнала бы среди множества других. Не хочу его видеть! Все проблемы от него! Он ненавидит меня, прикасается ко мне, потому что это необходимо. Стоило его оттолкнуть, но я только крепче прижалась к груди, потерлась щекой о жилет. Запрокинула голову, пытаясь держать глаза открытыми, облизнула губы. Он был так близко, и я потянулась к нему, чтобы погладить по щеке. Едва не ткнула пальцем в глаз, но де Мортен на удивление проворно отпрянул.

– Всевидящий, за что вы свалились на мою голову?!

– Могу отвалиться обратно! – обиделась я и резко подалась назад. Мир перевернулся, раздался какой-то грохот, и вместе с моими ногами ввысь взметнулось розовое облако шелка – я умудрилась упасть с кушетки, стоящей в изножье кровати и созерцала люстру, плавающую над головой до тех пор, пока ее не заслонила массивная фигура Винсента.

– Это будет тяжело, – пробормотал он, подхватывая меня.

– Я не тяжелая!

– Да замолчите вы уже. Не то я вас и в самом деле выпорю!

Поддерживая меня со спины, он усадил меня прямо на полу, и теперь я напоминала декоративную куклу со сломанной подставкой, которую подперли подсвечником. Роль подсвечника выполняли его колени: Де Мортен расстегивал на мне платье. Я обернулась на него через плечо и улыбнулась.

– Винсент, вы такой красивый!

Он на мгновение замер, а потом с такой силой рванул застежку, что ткань жалобно треснула.

– И грубый! Мне нравится, когда вы такой грубый!

Из-за спины донесся хриплый рык, а я наклонилась вперед и чуть не ткнулась носом в ковер – он успел меня удержать.

– Луиза, посидите смирно, – вздох. – Я вас очень прошу.

– Вы просите? Это так мило! – Я снова обернулась и сделала большие глаза. Но все-таки постаралась выполнить просьбу – насколько могла. Оперлась о ковер и только изредка с силой сжимала пальцы, когда руку пронизывало болью: змея не унималась. Надо отдать де Мортену должное, с платьем он справился на удивление лихо. Несколько минут – и я уже стою, а Винсент пытается разобраться с нижними юбками и кринолином. Невольно приходилось прижиматься спиной к его сильной мускулистой груди, и это было волнующе. Соски напряглись, даже в голове прояснилось – по крайней мере, мутный туман перестал плавать туда-сюда, словно кто-то оглушил меня заклятием морока.

Негромкий щелчок, тяжесть колье скользнула по груди – и отпустила. Он подхватил меня на руки, перешагнул через ворох одежд, отнес на кровать. Покрывало приятно холодило кожу, руку пекло, но я уже не обращала внимания на терзающую меня болью гадину.

Де Мортен раздевался, а я не могла отвести от него глаз. Не лукавила, когда сказала, что он красив: широкоплечий, с мощным торсом и узкими бедрами. Дорожка темных волос на груди и животе, внушительных размеров естество – я с трудом представляла, каким чудом он меня в прошлый раз не порвал. Бесстыдное желание собиралось томительной тяжестью между ног, а когда Винсент опустился на постель и привлек меня в объятия, рванулась к нему.

На этот раз в его взгляде не было пренебрежения или холода, только страсть, которая передалась и мне – настоящая, никак не связанная с заклятием. Наши губы встретились. Он целовал меня то нежно, едва касаясь, то грубо, от чего голова кружилась не меньше, по телу разливался жар – согревающий и пьянящий. Очень скоро наше дыхание сбилось, и де Мортен отстранился, стянул с меня сорочку, задевая грудь, я откликнулась громким стоном.

За нижней рубашкой последовали панталоны, а Винсент склонился надо мной, покрывая поцелуями шею и грудь, лаская внутреннюю поверхность бедер. Я вскинулась в ожидании большего, вздрогнула, когда он погладил и с силой сжал ягодицы. На сей раз меня, похоже, решили не мучить – де Мортен накрыл губами сосок, играя с ним языком, рукой скользнул ниже. Я повторяла его имя, запустила руку в темные волосы и беззастенчиво двигала бедрами, вжимаясь в ласкающие меня пальцы. Легкий поцелуй сменился обжигающим укусом, и меня затрясло от наслаждения – мощного, всепоглощающего. Перед глазами плавали разноцветные круги, Винсент продолжал меня ласкать, пока я металась по постели, а когда затихла, приподнял мои ноги так, что я ступнями уперлась в его грудь.

Я встретилась с ним взглядом – темным, распаленным, напряженные плечи и руки выдавали то, что он уже на пределе. По телу вновь рассыпались мурашки возбуждения, а когда де Мортен медленно вошел, вскрикнула. Острое, ни с чем не сравнимое наслаждение прокатилось по телу, змея полыхала так, что ею можно было бы осветить половину Лигенбурга. Плавные движения, когда сладость переходит в легкую боль, сводили с ума. Я глубоко дышала, но продолжала смотреть ему в глаза: оказалось, что в них легко и приятно теряться. Всхлипывала, кусала и облизывала губы, чтобы не кричать.