Заклятые любовники - [25]

– Чем обязан?

– Встречный вопрос, – видимость моей выспавшейся и довольной жизнью персоны заканчивалась в подгибающихся ногах и холодеющих пальцах, поэтому я поспешила сесть, не дожидаясь его приглашения, – чем обязана такому дорогому подарку? Вы даете прием?

Де Мортен промокнул и отложил перо, которое с силой сжимал с той минуты, как появилась я.

– Сегодня вы будете сопровождать меня в театр.

– Куда я буду вас сопровождать? – Я подалась вперед в надежде, что мое полупридушенное состояние отметилось слуховой галлюцинацией.

– На спектакль «Злая любовь». Будьте готовы к семи, – не приглашение. Просьба, от которой нельзя отказаться.

Винсент вернулся к письмам, не дожидаясь ответа. Учитывая, что до этого он меня обходил стороной, прозвучало как откровенное издевательство. Я и сама бы не придумала мести лучше. Мой театр. Мой спектакль. Мои зрители. И он предлагает сесть рядом с ними, и смотреть как Люсьена крадет мою роль, а сам будет наслаждаться моим бессильным отчаянием. Интересно, давно де Мортен это задумал?

Перехватило дыхание, я даже забыла про полыхающую под рукавом боль. Хотелось вскочить, бросить ему в лицо, что может отдать платье Гиллу и попросить пустить на тряпки, что никуда я не пойду. Вот только чего я добьюсь? Просто лишний раз доставлю ему удовольствие.

– Не боитесь, – я поднялась и мило улыбнулась, – что о вас станет говорить весь свет?

– Раньше вас не беспокоила моя репутация.

Винсент продолжал писать. Если б не вспышка ярости той ночью, я бы вообще подумала, что он не способен на какие-либо чувства.

– Я изменилась, – я передернула плечами, – можете себе представить? Вот и терзаюсь, как бы вам не навредить.

Де Мортен на мгновение замер.

– Хорошо. Если вам нравится сидеть дома, не стану настаивать.

Он так и не поднял головы, просто вернулся к своему занятию, а я опешила. Вот ведь змей! Прекрасно знает, что я тут на стенку лезу. И если положить на чашу весов страх увидеть, как рушится моя карьера и возможность обольстительно улыбаться, слышать комплименты и снова чувствовать себя прекрасной, желанной, восхитительной, то второе явно перевесит. Я вдруг поняла, что хочу туда пойти. А еще показать ему, кто я есть на самом деле, и что его тиранические методы не работают – буду смеяться и флиртовать, этот вечер станет самым счастливым за последние дни. Счастливым, потому что я наконец-то окажусь в окружении живых людей, а не каменного истукана, его скользкого прихвостня и безмолвных слуг, которые лишнее слово боятся сказать.

Я развернулась и вышла из кабинета, к назначенному же часу спустилась вниз. Чтобы привести себя в порядок, пришлось знатно потрудиться: змея продолжала расти, и у меня случился жар. К счастью, пышные рукава платья и длинные – выше локтя перчатки, уходящие под них, спрятали ее полностью. Лидия помогла мне с прической, с помощью шпилек мы собрали волосы наверх, чтобы придать объем, и оставили длину ровно настолько, чтобы прикрыть шею и вырез на спине. Снадобье очарования, большую часть которого я снова оставила Элии для похудения, сделало свое дело. Только глаза лихорадочно блестели, потому что с целительскими зельями мне было не сладить, а посылать за Себастьяном не осталось времени. Но оно и не страшно – блеск в глазах всегда можно списать на восторг, бледность на волнение, а покрасневшие губы спрятала мягкой помадой.

Я даже духи нанесла – легкий, сладкий аромат с яркой горчинкой. Как раз к платью, которое пришлось точно впору: плотно облегало грудь и талию, а подол струился вниз шелестящими потоками шелка. У меня и шляпка к нему нашлась, в тон перчаткам с широкими атласными лентами, завязывающимися в большой бант, и утепленная накидка – бежевая, с тончайшей меховой оторочкой. Разглядывая себя в зеркале, я с трудом удержалась, чтобы не начать прыгать от восторга. Я еду веселиться! Сейчас не смущало даже то, что у меня изредка темнело перед глазами. С этим можно и вечером разобраться. Точнее, ночью. Ах, да как пойдет!

Из гостиной тянуло мятой – де Мортен расположился на диване и курил. Он медленно осмотрел меня от кончиков туфель до прически, лишь на мгновение задержал взгляд на груди, и глаза Винсента потемнели. Он, казалось, совершенно забыл про сигару, бесстыдно рассматривая меня. Я отвечала тем же: де Мортен был демонически привлекателен в вечернем черном фраке и белом галстуке, с зачесанными назад волосами. К счастью, он обрел дар речи раньше, чем я мысленно развила эту тему.

– Рад, что вы передумали.

Мог бы и на комплимент расщедриться, ну да ладно. Услышать такое от Винсента уже большое достижение, в его голосе полностью отсутствовало привычное издевательство. Он отложил сигару и подал руку, которую я с улыбкой приняла. Хорошо хоть сквозь перчатки не чувствуется, что я как печка.

В голове то и дело мутилось – всякий раз, когда у меня случался жар, я вела себя как пьяная. Помнится, когда лет в двенадцать сильно простыла, отец на повышенных тонах допытывался у прислуживающей мне горничной, чем и зачем она напоила юную леди, то есть меня, та со слезами объясняла, что это от недомогания, а я лопотала что-то маловразумительное и смеялась над плавающим по комнате сердитым родителем.