Заклятое место - [26]

Произнес с оптимизмом, словно наяву ощутил хрустящий шелест купюр большого номинала. «Наверное, не существует женщин, которые были бы совершенно равнодушны к деньгам, роскоши, драгоценностям», – с досадой подумал студент и его осенила идея, как быстро получить деньги. Но он решил утаить ее от своей возлюбленной.

– Клево быть богатым и независимым, хотя от пули никто не застрахован, – размечтался Муравич.– Мы бы с тобой Наташка при наличии шальных денег на полную бы катушку погуляли. Поверь, мне неловко, совестно, когда ты сама оплачиваешь заказ в кафе. Готов в такой момент сквозь землю провалиться, чувствую себя альфонсом. Сказывают, что в больших городах у богатых дам молодые альфонсы нынче процветают, катаются, как сыр в масле.

– Ничего, Эдик, моя начальница тоже начинала свой бизнес с капитала в двести долларов, а теперь куры деньги не клюют. Точно не знаю, сколько у нее на личном счету, тайна вклада, да и не в моих правилах считать чужие деньги, но полагаю, что более пятидесяти тысяч в “зеленой“ валюте. Вот и ты выучишься, займешься прибыльным бизнесом и быстро разбогатеешь. Тогда, надеюсь, что будешь угощать меня в самых дорогих ресторанах и дарить драгоценности. Это обычные женские слабости. Если к тому времени не заболеешь жадностью, не будешь трястись над каждой копейкой.

– Обязательно разбогатею, вот те крест,– с пафосом заверил он и неумело перекрестился. – Одарю, осыплю золотом и цветами. Но при этом буду помнить, что копейка рубль бережет.

– Долго ждать не собираюсь, женский век, как и молодость, красота мимолетны,– предупредила Ласка.– А у меня, между прочим, есть выбор, на тебе свет клином не сошелся. Ника Сергеевна хоть завтра готова познакомить со своим сыном Феликсом. Он всего лишь на год старше меня. Вот тогда точно, проблем с валютой не будет, а значит и с удовлетворением потребностей.

– Никаких железных Феликсов, рыцарей революции и прочих ухажеров, – возразил студент и неожиданно предложил.– Что, если потрусить твою начальницу, тогда бабок на красивую жизнь с шампанским и розами надолго бы хватило?

–Ты, ты, с ума спятил?– встрепенулась Ласка, приподняв голову с подушки.– Выкинь этот ужасный бред из головы, иначе мы с тобой расстанемся раз и навсегда…

– Не паникуй, я пошутил,– спохватился Муравич.

– Ну, и шуточки у тебя! – она удрученно покачала головой.– Не смей больше о таком способе обогащения даже думать.

Она невольно отстранилась от Эдуарда, словно от прокаженного. Но он властно обнял ее за теплые плечи и прошептал с нежностью в голосе: – Не будь слишком впечатлительной, смотри на вещи проще, ведь чему быть, того не миновать.

–Удобная философия,– упрекнула она. – Как у перекати-поле, которое носит из стороны в сторону ветром.

– Наташенька, прости родная, я ведь без дурного умысла,– поцеловал он ее теплую руку. – Ты у меня самая красивая, самая нежная и… Давай еще раз в знак примирения и согласия. Я без тебя не могу. Время, проведенное в одиночестве, считаю безнадежно потерянным.

– На первый раз прощаю, – прошептала она, учащенно дыша.– Какой же ты ненасытный и неутомимый.

Идиллию, пиршество любви прервал громкий стук в дверь, возвративший их из мира хмельных и сладких грез к суровой реальности. Грубый, скрипучий голос вахтерши развеял фимиам романтики:

– Выходи, Ласка, заочница! Твое время истекло!

Муравича, словно катапультой сбросило с постели. Он взглянул на часы 23.05 и с грустью подумал: “Неужели в любовных утехах и играх, в сладком упоении так быстро прошло время и как, порой, оно долго тянется в ожидании очередного свидания”.

– Открывайте, я знаю, что вы там,– в перерыве между стуком подала голос Жанна Артемовна и специально громко, чтобы слышали в коридоре и других комнатах.– Курсовую работу они выполняют. Образцовое общежитие превратили в бордель.

– Во, старая сутенерша, секунда в секунду пришла, поскупилась на лишние полчаса-час, даром я шоколадкой пожертвовал,– в сердцах прошептал огорченный студент.

Едва Ласка успела прикрыть наготу, как вахтерша открыла дверь. Сурово, словно скульптура работницы или крестьянки из железобетона, но без серпа, Жанна Артемовна застыла в проеме, величественно и невозмутимо. Потом бросила осуждающий взгляд на разобранную со смятой белой простыней кровать, хранящую тепло молодых тел. Медленно перевела взгляд на недопитую бутылку вина и стаканы на столе и, не обнаружила там учебников и конспектов.

–Так вот какой курсовой работой вы здесь занимаетесь. Теперь мне понятно, почему Дерюга и Злотник выскочили из общежития, как ошпаренные,– изрекла она угрожающе. – Живо проваливайте отсель! Не хватает мне еще из-за ваших свиданий больших неприятностей.

– Вам завидно стало?– ухмыльнулся Эдуард.

– Глаза, беньки твои бесстыжие, – возмутилась, подперев руками бесформенные бока вахтерша.– В мое время такой распущенности и срама не было, в строгости себя держали и парни, и девушки, за аморалку из комсомола и партии исключали.

Невозмутимо под тяжелым командорским взглядом мадам Дюрель они оставили общежитие, вышли на полуосвещенную улицу.

– Ласка, я не могу без тебя, давай поженимся, – снова заканючил студент, порываясь поймать ее хмельные губы.