Заклятие - [15]

Я опустил меч, но не убрал в ножны.

– Что надо? Помереть собрался?

Однако… Что я потеряю, если отвечу?

– Нужен волшебный белый цветок.

– Зачем?

Хм-м-м… Почему не нападает? Должен же! Ох и мудреная мне попалась нечисть …

– Для Ядвиги. Наговор на нее родная сестрица навела, – честно ответил я, поглядывая на болотника.

Он почесал лохматую макушку, свистнул… Передо мной оказалась кикимора. Выше меня на две головы, костлявая, с ярко-зелеными глазами, длинными руками с когтями и подозрительно прищуривающаяся. И балахон на ней темно-зеленый, заляпанный кровью. М-да… Все же стоило с болотником раньше разобраться, пока он подмогу не позвал. Но в то же время нечисть же не нападала.

– За цветком пришел, – пояснил болотник.

Кикимора по-птичьи склонила голову на бок, вгляделась в меня. Я посильнее сжал меч.

– Просто так не дам.

– А…

Я не нашелся что сказать.

– Развлеки нас, добрый молодец, – попросил болотник, потягиваясь.

Кости у него затрещали, в животе что-то забулькало.

– Чего?

– Биться со мной будешь. Если победишь – так и быть, дам я тебе заветный цветок, а нет… – перебила кикимора хозяина водоема.

– Да погоди ты, кикимора! Может, он частушки знает?

Я моргнул и хмыкнул.

– Знаю.

– Биться!

– Частушки!

– Биться!

– Частушки!

– Женщинам уступать нужно!

– Ты – не женщина!

– А кто?

– Нечисть!

Я слушал эту перепалку и впервые не знал, как поступить. Во всяких я передрягах бывал, но в такой…

– Мы решили! – хором сказали оба. – С тебя бой и три частушки.

– А может, только бой?

– Размечтался!

– Вам что, берегиня не нужна? – уточнил я.

– Девчонка – берегиня? Значит, не обманывал леший! Прохвост! – восхитилась кикимора. – Тогда только бой.

– Или частушки!

Твою ж, песий хвост! Я поднял меч, сделал шаг. Кикимора обернулась, вытащила из топи ржавый поломанный меч, подула на него, возвращая прежнее состояние до того, как он утонул в болоте, нанесла удар первой.

Я уворачивался, старался беречь силы, больше защищался, чем нападал. Пот тек градом, а мышцы чувствовали привычную усталость, но слушались.

Сколько длился бой? Пять минут или пять часов? Спроси меня кто – не отвечу. На заколдованных болотах время бежит иначе.

Ударил, ускользнул от цепких когтей, еле удержался на ногах.

– Силен.

Меч в руках кикиморы вдруг исчез, а я глубоко вдохнул.

– Развлек, – пояснила нечисть.

– А может, частушечку? – заискивающе предложил болотник.

Я вздохнул и покачал головой.

– Цветок нужен.

– Путь покажу, сам рви. Он дается тем, кто чист сердцем и не для себя его берет. Тем более что ты почти победил.

Кикимора позвала один из болотных огоньков, подула на него, превращая в клубок, кинула в топь. Он вспыхнул, открывая путь.

Я быстро поблагодарил нечисть, кинулся по тропинке, не обращая внимания на стелющейся туман.

Белоснежный цветок слабо светился, слегка покачиваясь от ветра, который непонятно откуда взялся посреди болота.

Я наклонился, глубоко вдохнул и сорвал цветок. Поднялся и потер глаза. Не было передо мной болота, только старая избушка да сидевший на крыльце леший, тревожно вглядывающийся вдаль.

– Добыл! – воскликнул он.

Я не слушал, что он говорил дальше, распахнул дверь, вбежал в избу, налил воды в жестяную кружку, кинул в нее цветок.

Ядвига была почти без сознания, и я влил ей в рот целебную водицу и замер.

Давай же, приходи в себя! Я для тебя чудо добыл! И если нужно, еще… Да хоть на край света!

Вдох! И глаза, в которых, казалось, впиталась вся синь летнего неба, распахнулись и уставились на меня. И я подумал, что никогда в жизни еще не был так одуряющее счастлив!

Ядвига.

– Ты решила избу спалить?

Сенька спрыгнул со скамьи, помчался к двери и распахнул ее настежь. Дым повалил наружу, и я закашлялась.

– Ядвига!

– Да пирог я хотела испечь! Сам же желал, чтобы я дала шанс Дмитрию. Я и решила отблагодарить!

Кот скептически обошел вокруг куска теста, которое было черное, маслянистое и… таким, наверное, гвозди вместо молотка хорошо заколачивать, о чем Сенька мне и удосужился заявить, едва я закрыла двери. Хорошо, что Дмитрий моих кулинарных изысков не видит. Я кинула сгоревший пирог в печь, чтобы и следов от него не осталось, и задумалась.

– Рубашку вышей, – подсказал мой фамильяр, умывая лапками мордочку.

И точно! Ткани в трех оставшихся от ведьмы сундуках было много. Даже больше, чем трав да книг. Странно, конечно, но сейчас мне на руку.

– Белую или красную?

– Белую, – отозвался кот. – А вышивку красную, обережную.

Я достала все необходимое, села возле окна и принялась за дело.

Неделя почти прошла, как я оклемалась после непонятной хвори. Дмитрий был рядом, заботился и до зубовного скрежета казался родным. К тому же о том, что он добыл волшебный цветок, не побоявшись отправиться на болото, мне рассказал Сенька, что добавило мужчине симпатии с моей стороны. Правда, затейливую байку, как он дрался с нечистью, я от него так и не услышала, а в Сенькином пересказе она обросла такими несуществующими подробностями, что я посмеивалась и подумывала расспросить Дмитрия, когда тот вернется с охоты.

Пока я болела, добрый молодец успел починить крыльцо, избавить двор от бурьяна и навести порядок в маленьком ветхом сарайчике. Хотя его таковым теперь не назовешь. Дмитрий его разобрал и собрал заново, заменив несколько досок. А вчера он занялся еще и поленницей. Правда, сами дрова пока не рубил, лишь принес из леса несколько толстых стволов, которые затащил под навес. Надолго, похоже, решил у меня остаться. Даже не знаю, хорошо это или плохо.