Заклятие домового - [2]

Мысли о странном утреннем происшествии выветрились из головы ещё до обеденного перерыва. Шеф зверствовал, драл по три шкуры и хотел невозможного. Но сделать то, что он требует, можно было только с помощью волшебства.

К пяти часам вечера общая истерия пошла на спад. Чувствовала себя, как выжатый лимон. Да ещё и мужская часть коллектива под вечер ожила. Вот интересно, почему каждый из этих самцов уверен в том, что постель одинокой женщине должен согреть именно он? Даже не согреть – облагодетельствовать своим вниманием, которое она должна принимать со слезами радости и благодарности на глазах. Но, слава богу, рабочий день закончен – можно идти домой.

***

Какие новости могут быть в жизни молодой одинокой женщины с маленьким ребёнком? Правильно, никаких. Мой любимый человек – это доченька. Из родственников только отец с матерью, проживающие в ста километрах от города. Я уже давно забыла, как это: ходить в кино или кафе с мужчиной. Не помню, как пахнут цветы, подаренные тебе любимым; у них ведь особенный запах, с нотками обожания и едва уловимым ароматом страсти, от которого чаще начинает биться сердце и по телу разливается сладкая истома.

Вечером уговорила дочку поужинать только под просмотр мультиков. Отнесла на кухню её грязную тарелку, положила в раковину. Сказка, поцелуй, обнимашки, пожелание спокойной ночи. Иду на кухню мыть тарелку: оставлять посуду на ночь не могу, спать спокойно не буду, зная, что в раковине хотя бы одна грязная ложка.

Так, а это уже становится страшным. Ноги на секунду стали ватными, пришлось присесть на ближайший стул. Тарелка совершенно чистая стоит на столе, даже ложка вымыта. Я точно помню, что этого не делала, да и не могла… или могла? Начинаю восстанавливать весь вечер по минутам, и не могу вспомнить. Наверное, из-за бешеного рабочего дня в голове всё перепуталось, и тарелку вымыла на автомате. Да, уверена, так и было.

Заснула быстро. Сны были похожи на разноцветную мешанину из образов и действий, звуков и цветов, совершенно бессмысленные и непонятные.

Проснулась сама, будильник ещё не звенел. И сразу почувствовала, что на меня кто-то смотрит. И это точно была не дочка. Я слышала, как она сопит в своей кровати.

Глаза не открывала. Я очень боялась того, что могла увидеть. Не знала, что это и как выглядит, но мне было страшно. Практически перестала дышать, делала медленные глубокие вдохи, надеясь почувствовать посторонний запах. Взгляд был практически осязаем. Я знала, что сейчас оно смотрит на мои ноги. Вот взгляд переместился выше: на живот, грудь, лицо. Пыталась сдержаться, но почувствовала, как у меня задрожали ресницы. А оно всё смотрит. С ужасом понимаю, что на мне из одежды одни трусики. Тело не выдерживает напряжения, начинает дрожать живот. Я ждала, что кто-то сейчас до меня дотронется. Мне казалось, чувствую, как движется воздух, разгоняемый чьей-то рукой. На улице протяжно просигналила машина, и кто-то громко выругался матом. Звуки и голоса ворвались в комнату, разбив наваждение. Резко открыла глаза. Никого. Никаких следов присутствия постороннего человека. Человека?

Встала; пока чистила зубы и умывалась, страхи рассеялись, как утренний туман. Но тревожный осадочек остался. Он был еле заметен, ощущения на уровне периферийного мышления. Как бы что-то беспокоит, но с каждым часом вспоминаешь об этом всё реже и реже, а к ужину забываешь.

Вечер пятницы – моё самое любимое время этого дня недели. Не надо готовить дочери вещи в садик, думать о том, что взять на работу на завтрак и обед. Не волноваться, что если поздно ляжешь спать, пробуждение под истошное пиликанье будильника будет тяжёлым.

Ещё минут двадцать и можно ложиться спать. Села перед зеркалом, достала вечерний крем, задумалась. Переклеить обои на кухне или оставить как есть, а деньги потратить на отдых? На море, конечно, не хватит, а вот в местный дом отдыха на недельку вполне можно поехать. Речка, солнышко, отсутствие надоевших до оскомины лиц коллег по работе и трехразовое питание – вполне достаточные условия для отдыха от ежедневных забот.

А может всё-таки переклеить обои? Закрыла глаза, представив кухню в бежевом цвете.

Подошла дочка и стала расчёсывать мне волосы. Так приятно, что она обо мне заботится, хоть и маленькая. Расчёска касается волос и медленно скользит сверху вниз. Она расчёсывает меня очень аккуратно, боясь причинить мамочке боль резким движением, проводит рукой по волосам.

– Мама, можно я порисую? – слышу её голос из детской.

– Конечно, принцесса, рисуй, сколько хочешь, завтра выходной, можно лечь спать попозже, – отвечаю ей.

Ответила дочери и застыла от ужаса. Она рисует в своей комнате!

Казалось, что даже кровь перестала бежать по венам, и сердце замерло на паузе между ударами. На лбу выступили капельки пота. Звуки стали отчётливее и резче. Я слышала, как кисточка скользит по бумаге, и тикают детские часики на руке у дочери. А кто же меня расчёсывает и гладит мои волосы? Вспомнила утренние прикосновения и казавшийся осязаемым взгляд.

Жуткие секунды оцепенения разбил детский голос:

– Мама, иди посмотри, что я нарисовала! – кричит мне ребёнок.