Заклинатель костей - [17]

Меня пробирает дрожь. Невозможно даже представить, сколько костей ушло на строительство такого огромного замка. И что произошло, когда я дотронулась до стены? Было ли это началом гадания на костях? Неужели все это – человеческие кости? Я чувствую, как волоски на моем теле встают дыбом.

Когда я была маленькой, мне нередко снились кошмары, и я просыпалась в таком ужасе, что едва могла дышать. Тогда к моей кровати подходил отец, обхватывал мое лицо ладонями и нежно прижимался лбом к моему лбу. «Сделай глубокий вдох, моя птичка, – говорил он, и вдыхал одновременно со мной. – А теперь выпусти воздух. Вдох. Выдох». И мы сидели, прижавшись друг к другу лбами и дыша в такт, пока мое дыхание не выравнивалось и я вновь не обретала покой.

Сейчас я тоже слышу его голос, пока с усилием втягиваю в себя воздух и с таким же усилием выталкиваю его из легких. Мало-помалу головокружение проходит, и я наконец могу оглядеть огромный вестибюль – по краям его видны две изящные дугообразные лестницы, ведущие на верхние этажи, канделябры украшены сверкающими хрустальными подвесками, а белые полы блестят, словно полированный мрамор, хотя они наверняка тоже сделаны из костей.

Я сосредоточиваю внимание на том, что говорит Нора – она рассказывает о правилах, которым мы должны будем следовать, живя в Замке Слоновой Кости. Что-то о том, что нам предстоит жить по два человека в комнате и есть в трапезной, а также о расписании учебных занятий, одни из которых будут индивидуальными, а другие – групповыми. Но я все еще сама не своя, и большая часть речи Норы до меня так и не доходит.

К счастью, говорит она недолго и в конце концов объявляет, что сейчас служители разведут нас по нашим комнатам. Поднимаясь по лестнице, я нечаянно касаюсь рукою перил, едва не падаю, но мой локоть сжимает чья-то крепкая рука и удерживает меня от падения.

Брэм.

Как только я восстанавливаю равновесие, он убирает руку и продолжает молча идти рядом. На мгновение мне чудится, что я слышу, как по его венам бежит кровь, но я тут же понимаю, что это ропот стен.

Когда мы доходим до места, где коридоры расходятся – мужское общежитие находится слева, а женское справа, – он, не оглядываясь, идет прочь.

* * *

Проснувшись поутру, я вижу, что на краю моей кровати сидит девушка моих лет с большими карими глазами и вьющимися волосами, доходящими ей до талии. Она одета в белую ночную рубашку и смотрит на меня изучающим взглядом.

Я испуганно вздрагиваю.

– Прости, что напугала тебя, – говорит она.

С какой стати она взгромоздилась на мою кровать? Я тру кулаками глаза.

– Кто ты такая?

– Меня зовут Тесса.

Я моргаю, не понимая, зачем она здесь.

Она сдвигает брови.

– Я твоя соседка… помнишь?

– Извини… я…

– Тебе лучше? Вчера вечером тебе было совсем худо.

Я пытаюсь вспомнить, что происходило накануне, но в моей памяти всплывают только неясные обрывки. Я смутно припоминаю, как шла в сторону женского общежития, как слышала голос, без умолку болтавший мне на ухо, как у меня из-под ног ушел пол и я рухнула на кровать. Посмотрев вниз, я вижу, что на мне надето то же платье, что и вчера.

Тесса все еще говорит.

– Если бы у нас уже начались занятия, я, быть может, и смогла бы тебе помочь, но мы ведь еще даже не прошли через обряд сопряжения, а раз так, то что я могла сделать? Я подумала было, что надо поискать настоящего Врачевателя, который уже научен этому ремеслу, но у меня создалось впечатление, что ты этого не хочешь. Надеюсь, ты не в обиде за то, что я ушла и оставила тебя одну.

– Я не в обиде, – говорю я.

Она испускает вздох облегчения.

– Вот и хорошо. Мне ведь совсем не хотелось произвести на тебя плохое впечатление. – На одном ухе у нее белеют мелкие звездочки, а на правой руке синеют завитки.

– Меня зовут Саския, – представляюсь я, садясь. И сразу же чувствую легкое головокружение и дурноту.

– Да, вчера вечером ты назвала мне свое имя. А потом оттолкнула меня и ничком повалилась на кровать.

– Извини. Я тогда была сама не своя. – Я расплетаю косы и пытаюсь пальцами расчесать волосы. Кожа головы саднит – жаль, что, прежде чем заснуть, я не смогла взять себя в руки и вынуть из волос шпильки.

Тесса глядит на меня с сочувствием.

– Это из-за здешних стен, да? Я читала, что они особенно тяжело действуют на тех, кто учится гадать на костях.

Я киваю, и головокружение усиливается.

– До прибытия сюда я и не подозревала, что Замок Слоновой Кости сложен из костей. А на тебя они не действуют?

– Действуют, – кивает Тесса. – Но не так сильно, чтобы я чувствовала себя худо.

– А что чувствуешь ты?

Она закидывает голову назад и воззряется на потолок, словно пытаясь подобрать нужные слова.

– Мне… немного не по себе. Это от ран и недугов, от которых умерли те, в чьих телах находились все эти кости.

– Стало быть, они впрямь человеческие?

– Определенно. Думаю, многие из этих людей при жизни были военными – наверное, это были кастельцы, погибшие в Трансдормийских войнах. Их кости действуют на меня особенно сильно. Но другие люди, видимо, умерли от естественных причин, выбрав местом своего упокоения этот замок. Их кости… не вызывают во мне такого отклика, как кости тех, кто был убит.