Заклинатель - [62]

— Нет, он мой! — продолжала настаивать Юнона. — Сам посмотри на обороте.

Пин поднял медальон повыше, и в лунном свете отчетливо высветились инициалы «Ю. К.»

— Это вензель моей матери, — сказал он. — Инициалы означают «Юна Карпью».

Юнона взглянула ему прямо в глаза.

— Или Юнона Кэчпол, — произнесла она глухим холодным голосом.

Пин усмехнулся:

— Но тебя-то зовут Юнона Пантагус. Бенедикт ведь твой дядя. — Не успел Пин закончить эту фразу, как голос его сорвался. Вся уверенность вдруг улетучилась.

— Бенедикт мне не дядя, — спокойно возразила Юнона. — Мы так говорим, но это неправда. Для работы лучше, если нас будут считать родственниками. Ведь наша «магия» передается по наследству.

Пин пошатнулся и, чтобы сохранить равновесие, опустился на землю. Он обхватил голову руками.

— Ох, Юнона! Прости, пожалуйста. Я должен был тебе доверять. Но согласись, что мне оставалось думать? Маму похоронили с серебряным медальоном. Это была последняя ее драгоценность, которую не продали. — Он поднял на девушку взгляд, полный отчаяния. — Тогда зачем ты сюда пришла? Зачем ты копаешь?

— Пин, — медленно проговорила Юнона, — я должна рассказать тебе правду.

— Какую правду? О чем? Теперь я все знаю. Дай мне возможность исправиться. Мы могли бы уйти из города вместе. Ты станешь Заклинательницей Костей, а я буду твоим помощником…

— Хватит! — скомандовала Юнона, и Пин умолк. — Да, я хочу, чтобы мы ушли вместе, конечно хочу, но сперва ты должен узнать кое-что. Я пришла сюда, чтобы вернуть на место один предмет. Знаю, это глупо, совершенно нелепо, но попробовать стоило. Иначе я не смогла бы с этим жить.

Она подняла с земли коричневый мешок и протянула его Пину:

— Это по праву принадлежит тебе.

Медленно Пин протянул трясущуюся руку и взял мешок. Он опустился на колени, распустил завязку и вывалил содержимое мешка наружу. На снег высыпалась кучка сухих костей. Он все еще не понимал. А затем из мешка выкатилось и ударилось ему об ноги еще кое-что — бурый череп с легкими, похожими на клуб пара волосами.

— Мадам де Коста? — прошептал Пин.

— Нет, — ответила Юнона. — Твоя мать.

ГЛАВА 39 Рассказ Юноны

Пин в ужасе уставился на Юнону. У него внутри все перевернулось. Мальчику показалось, его сейчас стошнит.

— Моя мать? Но как?..

— Успокойся, я тебе расскажу…

Я очень рано потеряла мать. Не помню ее совсем. Растил меня отец. Он был врачом в одном городке, неподалеку отсюда. Дела у него шли очень неплохо, и он научил меня всему, что сам умел. Рассказал мне о том, какими лечебными свойствами обладают растения и пряности. Как готовить различные мази, и зелья, и снадобья. Как ставить пиявки и банки. И он открыл мне секрет приготовления зелья под названием «Кредо» — того самого, которое мы с Бенедиктом использовали во время сеансов. Ты совершенно прав, ключ именно в нем, в этом зелье. Понимаешь, его действие основано на внушении, в том числе на самовнушении. Сознание человека освобождается, и он видит то, что желает увидеть. Нужно только сосредоточиться на том, что хочешь увидеть, вдохнуть пары зелья — и мечты оживут. Иллюзия, конечно, проходит, но все-таки длится достаточно долго. Люди, которые приходили посмотреть на мадам де Коста, в глубине души хотели верить, что она может ожить. А чего они желали, то и получали. Что касается вопросов… Задавая их, люди уже знали ответы, просто им хотелось услышать их от кого-то еще, пусть даже от скелета. И насчет можжевеловой мази в медальоне ты тоже прав. Она защищает от действия «Кредо».

Так вот, дела шли неплохо. Люди были признательны отцу за то, что он их лечит, и платили приличные деньги. Бывали случаи, умирающие пациенты даже включали его в завещание. Но потом вдруг прошел слух, будто отец стал жадным до чужих денег, будто ради них он специально морит своих пациентов. Вскоре он был подло убит.

Разумеется, после этого моя жизнь изменилась. Люди стали болтать, будто я участвовала в аферах отца. Жить стало попросту невозможно. Ты ведь знаешь, каково это, когда люди обращаются с тобой как с преступником, — даже если ты невиновен. Я испытала это на собственной шкуре. Я покинула родной город и отправилась в Урбс-Умиду. Но очень быстро я поняла, что это очень жестокое и порочное место, что люди здесь одиноки. И дела мои шли из рук вон плохо. Я стала прятаться по ночам возле церкви, на кладбище. Здесь я чувствовала себя в безопасности. Ведь воров и карманников интересуют живые, а не покойники. А мародеры и похитители трупов были слишком заняты своим делом, чтобы обращать внимание на бедную девушку, которая пытается заснуть. Впервые увидев Бенедикта, я подумала, что он той же породы. Я встретила его в конце прошлого лета: он раскапывал могилу.

— Могилу моей матери? — спросил Пин.

Юнона кивнула.

«Если ты труп ищешь, — сказала я ему, — посмотри лучше в другой могиле. Этой уже полгода. Только кости найдешь».

«Они-то мне и нужны», — ответил он.

«Кости? А зачем тебе кости?»

Он выпрямил спину и внимательно посмотрел на меня. Сразу стало понятно, что он уже стар. Слишком стар, чтобы орудовать лопатой.

«А ты, похоже, сильная девица, — сказал он. — Помоги-ка. Меня это занятие самого в гроб вгонит».