Заклинание ветра - [7]
Вот о чём говорят перестук колес и запах креозота.
Вот о чём.
О том, что не нужно отвечать на вопрос «Во сколько дома будешь?», о том, что не нужно каждый день ходить и слушать про гипотенузу, как она штурмовала Константинополь и денатурировалась в кислой среде.
Не нужно переживать ссоры родителей, не нужно ждать лета.
Оно уже настало.
Прямо сейчас.
Сегодня.
Не стану писать о том, как теперь.
Пусть все будут живы, и люди, и грузовики, пусть снова работает маленький дощатый магазинчик, в котором продавщица тетя Люба Закаблук.
Магазин, как пещера Аладдина — в нём есть вообще всё.
И как только умещается?
Всё — от мыла до шпротов и вил. Только хлеба почти нет,
его не покупают.
Пекут свой.
А на улице ещё и керосин отпускают по определенным дням и часам.
Сезам — откройся.
Стою в очереди за кузнецом, глазею по сторонам.
Тот сдаёт куриные яйца.
Каждое яйцо тетя Люба трясёт и смотрит на свет перед окном.
Я не спешу.
В руке бумажный рубль от деда, с пенсии. Он специально откладывает для меня и выдаёт время от времени. Кажется, даже немного стесняется этого.
Сейчас я куплю шоколадный плавленый сырок, лукум и ситро.
Сяду на велик и помчусь под гору— продолжать жить.
А впереди только хорошее.
Космос или подводный мир океана — я ещё не решил.
Всего-то и нужно— крутить педали.
Там впереди интересно и по настоящему.
Но сначала опять осень, гипотенуза, уроки и похорошевшие девчонки из класса. (Интересно, у кого из них сиськи вырастут больше?)
А вот потом уже космос.
Или Океан.
Или старенький домик, полный рухляди, больные суставы и монитор.
Счастье уже было, так получается.
Хорошо там, где нас уже нет.
По-настоящему хорошо.
Добра вам и тёплого ветра в спину.
Из прошлого которое все еще есть.
Тем и живы.
2 июня
Заработали сразу четыре буровые, и времени стало не хватать. Ощущения беды нет, но всё равно в голову лезут всякие переживательные мысли по поводу здоровья родных. Меняет, давит, перекручивает. Как это потом отразится, когда — поди знай.
О маме, о её здоровьи, о том, о старшем сыне, как младший сдаст экзамены и куда поступит. Опять я в поле, а сын поступает. В первый раз окончилось так себе.
Люди — это здорово. Если люди. Вот в чём суть. Очень остро это ощущаю тут, на Камчатке. Не потому, что сурово или серьезно, нет. Потому что имею возможность говорить с вами.
Как раньше. Отныне и всегда.
Дай вам Бог здоровья. Всем. Верующим и нет, пьяницам и трезвенникам, женщинам и мужчинам, умным и оболтусам, старым знакомым и новым. Всем-всем. Вы — часть моей жизни, как бы глупо это ни выглядело. Мы как будто спасаем друг друга от неумения знакомиться на улицах.
3 июня
Почти у каждой обособленной то ли жизненными обстоятельствами, то ли профессией, то ли в силу иных причин группы людей неминуемо, как зубы у ребёнка, появляется свой жаргон. Такой закон известен всем, кто занимался какой-либо работою не в одиночку. Своё арго есть и у филателистов, и у пожирателей ласточкиных гнёзд, и даже у депутатов. В русской золотодобыче сложилась своя система разговорных терминов, напоминающая депутатскую. Что, впрочем, неудивительно — и те, и другие добывают золото и блага. Причём если золотодобытчики ради наживы и чистогана, то депутаты, что общеизвестно, ради процветания электората. На первый взгляд может показаться странным, но всевозможных начальников, хозяев приисков и их присных работяги называли таким знакомым для многих наших сограждан словом «дух». Именно так — «дýхи». С конца XVIII века началось, как наименование начальства, а закончилось применением термина к солдату первого полугодия службы. Происхождение афганских духов несколько иное. Офисным работникам, вне всяких сомнений, будет интересно узнать, что «работать» старатели именовали «задолжаться». «Задолжался таскать ендовку», например. А почему задолжался, а не ввёл в долги духов — поди знай. Ендовка, кстати говоря, это ящик для переноски промываемого песка на промывку. До двух пудов вмещала. «Залóг» означало выбоину в породе, которую делают для облегчения дальнейшей отбойки. А в ломбардах и не знают. Находилось место и французскому языку. Когда-то отступавшие, да и наступавшие, одинаково галантные в этих двух состояниях французы, посетившие Россию с гнусными целями в 1812 году, обращались налево и направо «шер ами», то есть «дорогой друг». Бдительный русский народ напрямую связал эти слова с насилием, грабежами и прочими мерзопакостными явлениями и, не сходя с места в академию наук, породил термин «шаромыга». Проникло это романтичное определение и в старательское дело — так называли тех, кого сейчас принято именовать чёрными копателями или чёрными старателями. Людей, ведущих незаконный промысел драгоценного металла. А вот «однорушник» — это большой молоток для работы одною рукою. Странно, что «двурушник» в русском языке имеет оттенок непростой, обвинительный. А ведь по логике вещей так должен называться молоток для работы двумя руками. Скорее всего, работа молотком с двух рук беспощадна к пальцам напарника. Сами себя старатели именовали «голь да смоль». И золотарями. Да-да. А еще шестёрками, отчего шестёрками — не вем. Вот ещё любопытное название — щипок. Лом весом до пуда. Становится понятным, откуда такое уважение в криминальной среде к щипачам — ворам-карманникам. Попробуйте сами незаметно обчистить карманы попутчиков по мерчендайзингу, или коворкстайлфьютиклинингу с помощью шестнадцатикилограммового лома. Кстати, тут недавно спорили, как фомку правильно называть. Монтажка или монтировка. Так вот, правильно говорить выдерга (ещё называют выдрой). Как до сих пор в некоторых удалённых районах нашей богоспасаемой Отчизны. А ещё есть слово якýнька — это маленький ломик. Негнутая фомка. Вообще терминология сильно изменилась — определялись изменения не только механизацией работ, но и неоднократными коренными сломами всего образа жизни в нашей стране. Сейчас многие слова ушли, изменились, появились новые. Тем не менее в основе своей термины XVIII-XIX веков живут ещё в речи старателей. Впрочем, это касается и любви, и дружбы, и даже способности сопереживать. Тому, что живёт в нас, и никаким перестройкам, реформам и даже гаджетам не удается ничего с этим поделать.
Эта книга писалась с 1991 по 2007 год. Она никогда не задумывалась как книга, и ее появление, в общем — то, чудо. Для меня. Это сборник эссе, по которым видно как менялся я, и менялось мое мироощущение на протяжении всех этих лет. Она состоит из двух частей. Эти части не похожи одна на другую, но они — настоящие. Я вообще писал то, что пишется, а не то, что надо бы было написать. Если угодно, это куски моей жизни. Моего понимания того, что происходило со мною и Миром вокруг меня. Понимание, не оформленное в четкие умозаключения.
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.