Заклание священных коров - [3]

Не хочется вдаваться в суть и перипетии склок и дрязг этой войны мышей и лягушек. Много размазано грязи, выплеснуто открытых писем, а финал известен — в общем, все умерли. Случай явил божескую милость и уничтожил всех сразу, разрушив привычную среду обитания. Правда, особливо завзятые паладины все еще ищут повода явить свою немеркнущую принципиальность в схватке с сарацином, но где ж на всех сарацинов напасешься, да и зрителей таких боёв поубавилось.

А в результате имеем: фэнство умерло — как массовое движение. Остались единицы: или профессионалы, для коих тусовка стала местом и смыслом жизни; адски мало их и страшно далеки они от народа. Впрочем, не далее, чем те счастливцы, что ушли в коммерцию и теперь спонсируют то, что им по душе.

Таковы результаты экономики и свободного выбора. На сцену вышли схизматики-толкиенисты со своими ролевыми играми. Они будут играть во что угодно — в Преосвященного ли Толкиена, в Дона ли Румату, в телефонный ли справочник — долго, упоительно, с песнями, плясками, жертвоприношениями. Такая же имитация жизни, как онанизм имитация полового акта; то же желание жить не в реальном мире, а в игре, что весьма знаменательно на нынешнем этапе.

Увы и ах, но фэнство нигде особенно не процветает. Опыт клубов на Земле Обетованной показывает, что посещают их в основном ностальгирующие англо-российские пенсионеры, никогда к КЛФ не имевшие никакого отношения. Соответственны и перспективы.

Даже самые «политизированные» фэны прежде всего всегда хотели больше разной и хорошей литературы (потому, кстати и книги ВТО раскупались, а уж гонорары… вот что особенно язвило оппонентов). Было приятно и необременительно пофрондировать в тусовке, особливо ежели за правое дело, да еще вместе с благородными донами против гнусных лавочников.

Но…пришли другие времена.

Распад СССР и развал (или взлет?) экономики доконал ВТО. Жаль, было бы интересно посмотреть, во что всё это могло бы вылиться. Успели немало: и авторы печатались, и люди общались, а глядишь — растаяло в пустыне как мираж. Организации приходят и уходят, а люди остались.

Империя Братьев в этой ситуации должна была бы процвести. Но и ее постигли несчастья, внешний же декорум сохранился: все те же пышные турниры, фанфары, а вот призы иногда не столько выигрываются, сколько присуждаются наиболее преданным вассалам. Сеньоры поговаривают о престолонаследнике, а вилланы, наученные опытом прошлых схваток, пишут открытые письма — такое традиционное оружие фэнства…

Но что характерно — несмотря на экономику, политику, криминогенную обстановку и привычный дуст — продолжают писать! Пришло время разложить, подобно авгурам, внутренности отобранных произведений и изречь нечто мудрое, туманное и утешительное. Двинемся по восходящей.

Необоримый и неперевариваемый, плодовитый, как все литературные негры всех стран и времен, Головачев. Явную бездарность искупает (ой ли?) непревзойденное умение держать нос по ветру. Слаба надежда, что когда-нибудь количество перейдёт в качество; нет, не по зубам Гегелю Головачев. Но основную идею когтит крепко: мир жесток, бессмыслен и иррационален, всем заправляют неясные могущественные сверхъестественные силы, договориться или бороться с которыми могут лишь доблестные агенты спецслужб, компетентные во всем. Даже в момент обрыва связи времен и трещины мироздания. Мы ещё услышим этот знакомый и популярный мотивчик, столь любимый современным обывателям. Головачев переводит бумагу, совершенно не думая о грядущей экологической катастрофе. А зря.

Я и сам когда-то считал, что любого человека можно научить писать. Моя вина. Бывают люди, которых не переубедишь — такая вот злокачественная графомания. Прекрасный редактор, знаменитый фэн и бард, мой первый издатель наконец. Ну не писатель; даже если кому-нибудь это и нравится, всякое бывает. Плохо пишет Буркин и всё тут. На всём налет поспешности, поверхностности, вчерашнего репортажа, непрофессиональное, неряшливое отношение к тексту, а в результате — и к читателю. Дай Бог ему удачи, спонсоров и всего чего душа пожелает, кроме претензий писательствовать. Вроде и грамотнее Головачева, а все плохо и пластинкой, боюсь, не спасти положения. Не стану углубляться в подробности, ибо согласным объяснять не приходится, а буркинских фэнов не переубедить.

А. Балабуха верно заметил, что «Одиссей покидает Итаку» Звягинцева — книга о тех, кем могли бы стать 60- и 70-десятники. Литература, в отличие от истории, терпит сослагательное наклонение. Но не терпит затянутости, многословия, темной воды во облацех. Формальные законы жанра требуют соблюдения и преступление их не оправдывается ни незнанием, ни писанием в стол, ни застоем. К сожалению, книге не хватает не только редактора с ножницами, но и обычной психологической правды. Бич правдоподобия — декорации на заднике, натяжка на натяжке, условности, отговорки, проговорки, проскоки. Как и незабвенный Константин Сергеевич — не верю! Но даже если всё и было как описано, то куда же сейчас попрятались все эти рыцари, все несостоявшиеся прогрессоры, герои и люди действия? Застряли в далекой галактике или поджидают нас в светлом будущем?! Да и были ли они, потенциальные благодетели… Боюсь, что всё не более чем плод богатой, но не убеждающей авторской фантазии. «Одиссея…» напомнила мне «Что делать?» Чернышевского — безжизненным идеализмом, многословием, ходульностью… Прости, есаул, если сможешь.