Закат Советской империи. От Брежнева до Горбачева. 1966–1991 - [67]

Брежнев тогда уже не всегда адекватно реагировал на ситуации, но в отношении имиджа своей семьи был чрезвычайно щепетилен, поэтому мог дать молчаливое согласие на такую акцию, тем более что завидовал Машерову, его популярности в стране, обаянию и молодости. Возможно, поэтому на похороны Машерова прилетел из Москвы только секретарь ЦК по кадрам Капитонов, а остальные члены Политбюро от посещения Минска воздержались.

Смерть Машерова тем более подозрительна, потому что за два года до этого «по состоянию здоровья» был отправлен в отставку его предшественник на посту руководителя Белоруссии — молодой и энергичный член Политбюро и первый зампред Совмина СССР Мазуров, с которым у Машерова были натянутые отношения.

Однако беспристрастное и скрупулезное расследование смерти Машерова пришло к выводу: виноват водитель грузовика, который вез картошку, — устал, зазевался и вывернул руль не в ту сторону. Виновата служба охраны Машерова, которая нарушила инструкции. Виноват был водитель Машерова, у которого ухудшилось зрение, а новому молодому и умелому водителю он не давал сесть за руль.

Брежнев объяснял причины своего недовольства Мазуровым его слабой организаторской работой, но не упоминал, что он более чем другие члены Политбюро был сторонником очень жесткой, консервативной политики, что не нравилось генеральному.

Смерть во время сна члена Политбюро Кулакова, который не пил и был вполне здоров, также выглядит странной. На его похороны также не приехал никто из членов Политбюро, но не потому, что у них были политические разногласия. Они были осторожными и циничными людьми, поэтому прислали одного секретаря ЦК Капитонова.

Однако, несмотря на убедительные выводы расследования, возникли слухи, что Машеров был убит в результате заговора.

Брежнев ценил Машерова как умелого и энергичного республиканского руководителя, приглашал его с женой к себе домой и на охоту в Завидово, звонил и советовался, но переводить в Москву не собирался. Машеров, естественно, жаловался, что «днепропетровская группа» в руководстве страны зажимает его. Когда корреспондент «Известий» спросил у него, почему Минск не город-герой, он ответил:

— Ты думаешь, я не ставил этого вопроса? Зарубили! Слишком много там украинцев, которые не хотят, чтобы наш Минск сравнялся с их Киевом. А я всего лишь кандидат в члены Политбюро… Наш главный противник — Подгорный.

Поэтому, когда в 1974 году Минску присвоили звание города-героя, вручать золотую звезду Брежнев приехал только через четыре года — любимыми у него были другие республики и другие первые секретари. На просьбы Машерова в Москве не реагировали. Когда он попросил Андропова назначить начальником республиканского КГБ начальника УКГВ по Ставропольскому краю Эдуарда Нордмана. тот пообещал и обрадовал Нордмана. но председателем КГБ Белоруссии назначили генерала Никулкина. который был на девять лет старше Нордмана и уже собирался на пенсию.

Начальник 9-го Управления КГБ генерал Антонов объяснил Нордману:

— Когда Юрий Владимирович доложил Брежневу о твоей кандидатуре, тот сказал: «Вы что. не понимаете, что Петро (Машеров) подтягивает к себе партизан? Мы же ничего не будем знать, что он там замышляет!

Поэтому Нордмана, которого Машеров просил вернуть на родину, отправили председателем КГБ в Узбекистан, где с Рашидовым он не сработался…

Норман неоднократно советовал Никулкину сделать более безопасными поездки Машерова. но тот отвечал, что «хозяин» не желает менять заведенный порядок, поэтому Нордман был убежден, что Машеров пал жертвой стечения роковых обстоятельств.

Интриги. Шелепин и Горбачев

Горбачев, как бывший комсомольский секретарь Ставрополья, тоже едва не пострадал из-за Шелепина. Он. как и Шелепин, тоже мог стать руководителем КГБ, но помешал этому Семичастный.

В 1960 году в Ставрополь бригада сотрудников Второго главного управления КГБ во главе с полковником Нордманом была направлена для инспектирования краевого управления КГБ. В ходе этой поездки у Нордмана было деликатное поручение от зампреда КГБ по кадрам Перепелицына — найти среди местных партийных работников человека, которого можно было бы сделать начальником УКГБ области.

Кандидат в руководители областной госбезопасности должен был отвечать следующим требованиям: молодой, не старше тридцати пяти, с высшим образованием и опытом работы. Партизанские друзья и секретарь крайкома по кадрам Лыжин посоветовали Нордману. что лучшей кандидатуры, чем первый секретарь ставропольского горкома партии Горбачев, в области нет.

Перепелиный поддержал его кандидатуру, но. когда пошел к председателю КГБ Семичастному, тот решительно отверг предложение:

— Не подойдет, его даже не предлагайте.

Причина такого категорического отказа должна была быть серьезной, но осталась неизвестной. Возможно, свет на это проливает то, что в 1970 году Горбачева хотели сделать первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Брежнев поручил первому зампреду КГБ Цвигуну проверить эту кандидатуру.

По иронии судьбы начальником ставропольского УКГБ в это время был Нор-дман, который с момента назначения почти ежедневно общался со вторым секретарем краевого комитета партии Горбачевым, потому что первый секретарь Ефремов болел и находился в отпуске. На хозяйстве, как говорится, остался Горбачев. Общались с ним почти ежедневно. Михаил Сергеевич производил на Нордмана хорошее впечатление — молодой, энергичный, общительный и семья хорошая. По выходным они выезжали на природу. Ходили пешком по двадцать километров и выпивками не злоупотребляли. Бражничать не любили.