Закат Птолемеев - [66]

Переплетение всех этих мрачных событий и интриг никому не удалось распутать до конца. Ясно одно: какое-то преступление было на совести не только Ирода, но и самой Клеопатры. Эти двое мало чем отличались друг от друга. Оба были одинаково честолюбивы и в борьбе за власть пользовались любыми средствами.

Поражение Антония

В самом конце 36 года Антоний вернулся в Сирию. Он остановился со своими приближёнными в приморском городе Левке Кома и нетерпеливо ожидал кораблей Клеопатры. Триумвир кутил и предавался мрачным мыслям. Его поход в Парфию после некоторых успехов в начале закончился полным разгромом. При отступлении Антоний потерял не менее четвёртой части своего войска: двадцать тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников. Большинство из них погибло от голода и холода во время трудного перехода через заснеженные горы Армении.

Хотя поражение армии Антония было обусловлено многими причинами, основная вина за всё происшедшее ложилась на полководца. Личной храбрости и удальства оказалось недостаточно для самостоятельного ведения серьёзной военной кампании, требующей таланта стратега, осмотрительности и дальновидности. Но Антоний этого не понимал. Виновником всех бед, по его мнению, был вероломный царь Армении Артавазд, которому Антоний поклялся отомстить. Горечь поражения, может быть, была бы не столь сильной, если бы не известие о том, что в том же году Октавиан разгромил в Сицилии армию и флот Секста Помпея. Как мы говорили, младший сын Помпея Великого, Секст, в 45 году, после поражения в Испании спасся, а позднее создал в Сицилии нечто вроде пиратского государства. Благодаря сильному флоту Секст Помпей долгие годы господствовал на всех морях, омывающих берега Италии, и терроризировал население набегами и грабежами.

Во время сицилийского похода Октавиану удалось переманить на свою сторону легионы Лепида. С этого момента судьбами Рима вершили два человека — Антоний и Октавиан.

Надо отдать справедливость Октавиану: он вёл себя весьма лояльно по отношению к своему сотоварищу по власти, попавшему в очень трудное положение. Октавиан делал вид, будто верит официальным донесениям о победоносном окончании парфянского похода. Он даже добился того, что сенат дал разрешение на устройство по этому поводу благодарственного молебствия, которое, правда, смахивало на насмешку.

Клеопатра, разумеется, не оставила отца своих детей. Она приехала в Левке Кома с деньгами и обмундированием для остатков разгромленной армии. Затем оба отправились морем в Египет.

На этот раз пребывание Антония в Александрии было очень кратковременным. Через два или три месяца с Востока пришли тревожные вести и ему пришлось вернуться в Сирию.

В это время между недавними союзниками, парфянским царём и царём мидян, возник конфликт, по-видимому при дележе награбленной у римлян добычи. К тому же царь Мидии опасался, что после этой победы парфянский царь станет слишком силён и лишит его власти. Поэтому он отправил к Антонию тайных послов с предложением помощи в борьбе с Парфией. Это пробудило в лагере полководца большие надежды, тем более что мидяне могли предоставить именно тот род войск, который был нужнее всего: лучников и конницу.

Во время второго пребывания в Сирии, в первые месяцы 35 года, Антоний неожиданно получил известие о помощи ещё с одной стороны. Но это лишь усложнило его положение.

Клеопатра и Октавия

Октавия уговорила своего брата разрешить ей поехать на Восток к мужу. Некоторые утверждали тогда, что Октавиан заранее предвидел, что из этого получится, и дал согласие только из желания досадить Антонию. Но это скорее всего злобная клевета, измышленная позднее. В действительности же Октавиан поддержал эту идею и очень щедро помог сестре в приготовлениях к поездке. Он дал ей обмундирование для солдат Антония, в чём была большая нехватка, вьючных животных, довольно значительную сумму денег и подарки для высших военачальников. Кроме того, он выделил две тысячи прекрасно вооружённых легионеров для личной охраны повелителя Востока. Всё это считалось даром Октавии, хотя каждый понимал, что без согласия её брата ни один человек и ни один корабль не мог бы покинуть Италию. Не говоря уже о том, что такая экспедиция была не по средствам частному лицу.

Флотилия Октавии остановилась в Пирее, порту Афин. Оттуда был отправлен посол с письмами к Антонию. Октавия спрашивала у мужа, куда ей направиться с людьми и снаряжением. Посланец Октавии застал Антония в Сирии.

Известие о поездке Октавии и её дарах испугало Клеопатру. Она предполагала, и, конечно, не без оснований, что римская жена хочет таким способом вернуть мужа. Царица понимала, что при сложившихся обстоятельствах многое может склонить Антония к примирению с Октавией: её постоянство, терпение, доброта, готовность простить обиды и унижения и главное — могущество её брата. Единственное, что Клеопатра могла сделать, — это как можно сильнее привязать к себе Антония.

По Плутарху, который, возможно, пользовался дневниками придворного врача Клеопатры, царица, «чувствуя, что Октавия вступает с нею в борьбу… испугалась, как бы эта женщина, с достойною скромностью собственного права и могуществом Цезаря соединившая теперь твёрдое намерение во всём угождать мужу, не сделалась совершенно неодолимою и окончательно не подчинила Антония своей воле. Поэтому она прикидывается без памяти в него влюблённой и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза её загораются, он выходит — и взор царицы темнеет, затуманивается. Она прилагает все усилия к тому, чтобы он почаще видел её плачущей, но тут же утирает, прячет свои слёзы, словно бы желая скрыть их от Антония… Окружавшие его льстецы горячо сочувствовали египтянке и бранили Антония, твердя ему, что он жестокий и бесчувственный, что он губит женщину, которая лишь им одним и живёт. Октавия, говорили они, сочеталась с ним браком из государственных надобностей, подчиняясь воле брата, — и наслаждается своим званием законной супруги. Клеопатра, владычица огромного царства, зовётся любовницей Антония и не стыдится, не отвергает этого имени — лишь бы только видеть Антония и быть с ним рядом, но если отнять у неё и это, последнее, она умрёт»