Закат Птолемеев - [25]

До наших дней сохранилось кладбище Бухисов. Самые древние захоронения были сделаны незадолго до прихода в Египет Александра Великого, последние — в годы царствования римского императора Диоклетиана, то есть в конце III века н. э. Следовательно, культ быка в Гермонтисе засвидетельствован на протяжении более шести столетий. Возник же он, разумеется, значительно раньше, а наибольшего расцвета достиг при последних Птолемеях. Клеопатра, по-видимому, воздала священному животному особые почести.

Найдя нового Бухиса, жрецы прежде всего привозили его в Фивы. Вместе с быком туда же доставляли и его мать, которую с этого момента торжественно именовали «великой коровой, которая родила бога Ра». Из Фив обоих животных переправляли в Гермонтис на барке, сопровождаемой большим числом кораблей. После смерти быка составлялась надгробная надпись, в которой точно обозначались год и день церемонии «вступления» быка в постоянное святилище. Много таких надписей сохранилось до наших дней. Традиционная формула надписей сообщает, что в церемонии принял участие царствовавший в то время монарх. В большинстве случаев можно легко установить, что названная особа находилась в указанное время совсем в другом месте, часто весьма удалённом от Гермонтиса. Однако это не относится к Клеопатре. И надпись об этом составлена менее стереотипно. Кажется весьма правдоподобным, что церемония 22 марта 51 года прошла особенно торжественно, потому что речную флотилию, перевозившую священного быка из Фив в Гермонтис, возглавляла сама царица [49].

Медицина и магия

Несмотря на разрушения, о которых говорилось выше, Фивы неизменно пользовались среди греков широкой известностью как великая сокровищница древнейшей египетской мудрости. Считалось, что фиванские жрецы владеют многими науками, в том числе и чёрной магией. Об этом очень интересно рассказывается во вступлении к одному медицинскому трактату. Его автор, некий Фессал, жил — если верить вводным словам — во времена императора Августа, следовательно, он мог помнить Клеопатру. Возможно, что это небольшое сочинение возникло несколько позднее. Впрочем, это не столь существенно. Важно другое — рассказ Фессала живо и непосредственно знакомит с тогдашними верованиями, проистекавшими из глубокого убеждения, что бог может открыть человеку нечто необычайное и даже дать ключ к чудотворству. Путь же к богу известен жрецам египетских храмов.

Но предоставим слово Фессалу.

«В Азии я тщательно изучил грамматику; я овладел ею лучше тамошних учителей. Поэтому я решил использовать свои знания. Я поплыл в город, который очаровывает и привлекает всех, — в Александрию. Денег у меня было достаточно, и я посещал лекции знаменитых философов, и все они хвалили мою страсть к учению и способности в овладении науками.

С особым старанием я занимался диалектической медициной; мной овладела необыкновенная жажда проникнуть в тайны этой науки. Когда стало приближаться время возвращения на родину, я занялся поисками в библиотеках; медициной я уже овладел хорошо. Наконец мне попалась книжка, написанная фараоном Нехепсо; в ней говорилось о двадцати четырёх способах лечения тела от всяких болезней при помощи камней и растений, но с учётом знаков зодиака. Величие этой мысли меня просто ошеломило. Но вскоре я обнаружил, что эту книгу следовало бы назвать обманом или плодом невежества. Сколько я ни испытывал рецепты, которые так расхваливал автор, каждый раз я терпел неудачу.

Это было для меня хуже смерти. Я был в отчаянии. Слепо поверив книге Нехепсо, я в письме к родителям похвалился знанием необыкновенных рецептов; я сообщил им также, что вернусь, когда испытаю их действие. И получилось так: в Александрии я не мог больше находиться из-за насмешек товарищей (естественно, что любое смелое начинание вызывает зависть); с другой стороны, я не спешил домой, ибо видел, что не смогу выполнить свои обещания.

В таком состоянии я отправился в путешествие по Египту, подгоняемый ранящим душу жалом. Я искал способа осуществить надежды, которые так легкомысленно стал питать в связи с трактатом фараона; в случае неудачи я готов был совершить самоубийство. Я слышал внутренний голос, который говорил мне, что я встречусь с богами. Поэтому я без устали воздевал руки к небу, смиренно прося бессмертных богов оказать мне милость — явиться во сне или наяву или послать озарение, — чтобы я мог гордиться, вернувшись в Александрию и на родину.

Наконец я прибыл в Фивы, древнейшую столицу Египта, в которой очень много храмов. Там я задержался надолго, главным образом, из-за учёных жрецов, владеющих многими науками. Время шло, и моя дружба со жрецами крепла. Однажды я осмелился обратиться к ним с вопросом — известны ли им какие-либо приёмы магии. Большинство возмутилось. Но один, возбуждавший особое доверие достоинством поведения и преклонным возрастом, не обманул моих ожиданий. Он сказал, что умеет вызывать богов при помощи миски с водой.

Однажды я попросил этого жреца отправиться со мной на прогулку по самой безлюдной части города. Мы дошли до рощицы, в которой царила глубокая тишина. Там я с горькими слезами кинулся на землю перед моим спутником и обхватил руками его ноги. Он с изумлением спросил, что у меня на сердце. И я ответил: