Закат и падение Римской империи. Том 7 - [11]

Окончив описание латинских экспедиций в Палестину и в Константинополь, я не могу расстаться с этим сюжетом, не указав, какое влияние имели эти достопамятные Крестовые походы на те страны, которые были их театром, и на те нации, которые были в них действующими лицами. Лишь только военные силы франков удалились, их влияние на магометанские владения в Египте и в Сирии прекратилось, но воспоминание об этом влиянии не осталось бесследным. Верные последователи пророка никогда не обнаруживали нечестивого желания изучать законы или язык идолопоклонников, и простота их первобытных нравов не подверглась ни малейшим изменениям от их мирных сношений и войн с западными чужеземцами. Греки, которые считали себя выше западников и этим обнаруживали лишь свое тщеславие, были менее неподатливы. Стараясь восстановить свое владычество, они старались не отставать от своих противников в храбрости, дисциплине и военной тактике. Новейшую западную литературу они могли основательно презирать; но ее вольный дух познакомил их с принадлежащими всем людям правами, и они заимствовали от франков некоторые правила общественной и частной жизни. Сношения между Константинополем и Италией распространили знание латинского языка, и некоторые из произведений отцов церкви и классических писателей были наконец удостоены перевода на греческий язык. Но национальные и религиозные предрассудки восточных жителей усилились от гонения, и разделение двух церквей упрочилось от владычества латинов.

Если мы сравним живших в эпоху Крестовых походов европейских латинов с греками и с арабами и сопоставим успехи, сделанные теми и другими в сфере знаний, промышленности и искусств, нашим необразованным предкам придется довольствоваться третьим местом в ряду цивилизованных народов. Их позднейшие успехи и теперешнее превосходство следует приписать особенной энергии их характера, их предприимчивости и склонности к подражанию, которых не было у их более образованных соперников, находившихся в ту пору в состоянии застоя или вступивших на попятный путь. Понятно, что при таких наклонностях латины немедленно извлекли существенную пользу из таких событий, которые знакомили их с тогдашним миром и ставили их в продолжительные и частые сношения с более цивилизованными восточными странами. Первые и самые очевидные успехи обнаружились в сфере торговли, промышленности и тех искусств, для которых служат сильным поощрением жажда наживы, физические потребности и удовлетворение чувственных влечений или тщеславия. Среди неспособных мыслить фанатиков легко мог найтись какой-нибудь пленник или пилигрим, способный подметить и оценить введенные в Каире и в Константинополе остроумные улучшения; первый, кто заимствовал оттуда устройство ветряных мельниц был благодетелем своего народа, и хотя те, которые пользовались такими благодеяниями, не платили за них признательностью, история удостоила упоминания более ярко бросающееся в глаза производство шелка и сахара, перенесенное в Италию из Греции и из Египта. Но не так скоро сказались и нашли для себя удовлетворение умственные потребности латинов; научную любознательность пробудили в Европе различные причины и более поздние события, а во времена Крестовых походов латины относились к литературе греков и арабов с беззаботным равнодушием. Они, быть может, усвоили на практике некоторые первоначальные понятия о медицине и о математике; необходимость, быть может, создала переводчиков для посредничества в делах торговцев и солдат; но торговые сношения с восточными народами не распространили в европейских школах изучения и знания восточных языков. Если в силу того же принципа, который преобладал среди магометан, латины не хотели изучать язык Корана, то желание понимать подлинный текст Евангелия должно бы было возбуждать их любознательность и прилежание, а та же самая грамматика раскрыла бы им глубину мыслей Платона и красоты произведений Гомера. Однако в течение шестидесятилетнего владычества константинопольские латины пренебрегали языком и ученостью своих подданных, и манускрипты были единственным сокровищем, которым туземцы пользовались без опасения, что оно может возбудить зависть или быть у них отнято. Правда, Аристотель служил оракулом для западных университетов, но это был варварский Аристотель, потому что его латинские приверженцы не потрудились добраться до самого источника, а смиренно заимствовали неверный и старый перевод от андалузских евреев и мавров. Побудительной причиной Крестовых походов был дикий фанатизм, а самые важные из их последствий были однородны с этой причиной. Каждый из пилигримов желал возвратиться домой со священной добычей — с приобретенными в Греции и в Палестине мощами, а каждые из этих мощей совершали чудеса и вызывали видения и до, и после того, как перешли в руки пилигримов. Новые легенды извратили верования католиков, а новые суеверия извратили их культ, и священная война сделалась тем пагубным источником, из которого возникли учреждения инквизиции, нищенствующие монашеские ордена, крайнее употребление во зло индульгенций и окончательное торжество идолопоклонства. Деятельный ум латинов питался на счет их здравого смысла и их религии, и если девятое и десятое столетия были веками невежества, то тринадцатое и четырнадцатое были веками нелепостей и вымыслов.