Закат и падение Римской империи. Том 6 - [44]

ГЛАВА LIII Положение восточной империи в десятом столетии. - Объем и разделение. - Богатство и государственные доходы. - Константинопольский дворец. - Титулы и должности. - Гордость и могущество императоров. - Тактика греков, арабов и франков. - Латинский язык предан забвению. - Ученые занятия греков и их уединенность. 733-988 г.н.э.

Луч исторического света как будто начинает просвечивать сквозь мрак десятого столетия. Мы с любопытством и с уважением раскрываем сочинения Константина Порфирородного, которые он писал в зрелых летах в поучение своему сыну и которые обещают познакомить нас с положением восточной империи и в мирное, и в военное время, и в ее внутренней организации и в ее внешних сношениях. В первом из этих сочинений он подробно описывает пышные обряды, которые совершались в константинопольской церкви и в константинопольском дворце по церемониалу, установленному частию им самим, частию его предместниками. Во втором он старается изложить точный обзор как европейских, так и азиатских провинций, или фем, как их тогда называли. Система римской тактики, дисциплина и организация римских армий и военные операции на суше и на море описаны в третьем из этих поучительных сборников, составителем которого был или сам Константин, или его отец Лев. В четвертом сочинении, содержанием которого служит администрация империи, автор знакомит нас с тайнами византийской политики как в дружелюбных, так и в неприязненных отношениях к другим народам. Литературные труды этой эпохи и системы, которых придерживались в ту пору на практике во всех, что касалось законодательства, земледелия и изложения исторических сведений, по-видимому, имели целию благосостояние подданных и делали честь монархам Македонской династии. Шестьдесят томов Василик, составляющих кодекс и пандекты гражданской юриспруденции, были написаны при трех представителях этой счастливой династии. Искусство возделывать землю занимало досуг и упражняло перо самых лучших и самых мудрых древних писателей, а их указания по этому предмету Константин собрал в двадцати книгах Геопоник. Исторические примеры пороков и добродетелей были, по его поручению, систематически изложены в пятидесяти трех книгах, и каждый гражданин мог применять к своим современникам или к самому себе поучения или предостережения прошлых времен. Повелитель Востока снизошел с величественной роли законодателя на более скромную роль наставника и писателя, и если его преемники и его подданные не ценили его отеческой заботливости, это не мешает нам воспользоваться оставленным им долговечным наследством.

Правда, более близкое знакомство с этим подарком уменьшает и его цену, и признательность потомства; несмотря на обладание этими царскими сокровищами, мы все-таки жалуемся на нашу бедность и на наше невежество, а слава тех, кто их создал, меркнет от равнодушия или пренебрежения. Василики оказываются не чем иным, как отрывочными извлечениями из законов Юстиниана, как их неполным и искаженным переводом на греческий язык; но над здравым смыслом древних юристов там часто берет верх влияние ханжества, а безусловное запрещение развода, внебрачного сожития и ссуды денег за проценты вредят свободе торговли и счастию домашней жизни. В исторической компиляции подданные Константина могли восхищаться неподражаемыми добродетелями греков и римлян; они могли оттуда узнать, какой высоты достигали в былые времена энергия и благородство человеческого характера. Но на них должно было производить противоположное впечатление новое издание жизнеописаний святых, которое было возложено на великого логофета, или канцлера империи, а баснословные и цветистые легенды Симеона Метафраста еще обогатили этот мрачный запас суеверия. Вся совокупность заслуг и чудес, упоминаемых в списке святых, имеет в глазах здравомыслящего человека менее цены, чем труд одного землепашца, умножающего дары Создателя и доставляющего пропитание своим ближним. Впрочем, коронованные авторы Геопоник прилагали еще более усердия к изложению правил того разрушительного искусства, которое преподавалось со времен Ксенофонта, как исключительное достояние героев и царей. Но Тактика Льва и Константина отзывается духом того времени, в которое она была написана. В ней нет никаких признаков самобытного дарования, так как в ней безотчетно переписаны те правила и принципы, основательность которых подтверждена победами. В ней нет ни стиля, ни метода, так как в ней бессознательно перемешаны самые отдаленные по времени и самые несходные учреждения - фаланга спартанская с фалангой македонской, легионы Катона с легионами Траяна и легионы Августа с легионами Феодосия. Даже польза илипо меньшей мере, важность этих основных правил военного искусства может быть подвергнута сомнению; их общая теория основана на законах разума, но достоинство этой теории, точно так же, как и ее трудность, заключаются в ее практическом применении. Дисциплина солдат развивается не столько от теоретического изучения ее правил, сколько от упражнения; дарования военачальника составляют принадлежность тех одаренных хладнокровием и вместе с тем быстрою сообразительностью людей, которым от природы предназначено решать судьбы армий и народов: первое из этих достоинств зависит от темперамента, а второе от быстроты взгляда, и те сражения, которые были выиграны по правилам тактики, так же редки, как эпические поэмы, написанные благодаря знанию требований критики. Книга, в которой идет речь об обрядах, представляет утомительное, хотя и неполное описание той достойной презрения пышности, которою заразились и церковь, и государство с тех пор, как первая стала утрачивать свою нравственную чистоту, а второе - свое могущество. Обзор фем, или провинций, мог бы доставить нам те достоверные и полезные сведения, которые могут быть добыты только правительственною властию, а не сообщать нам сохранившиеся в предании вымыслы об основании городов и злые эпиграммы на порочность их обитателей. Такими сведениями был бы рад воспользоваться историк; но его молчание на этот счет не может быть поставлено ему в упрек, так как ни Лев Философ, ни его сын Константин ничего не говорят о самых интересных предметах - о населенности столицы и провинций, о размере налогов и государственных доходов, о числе подданных и иностранцев, служивших под императорским знаменем. В трактате о публичной администрации мы находим такие же недостатки; но он отличается одним особым достоинством: если то, что там говорится о древности наций, недостоверно или баснословно, зато география и нравы варварского мира обрисованы с замечательной точностью. Между этими нациями одни франки имели случай, в свою очередь, осмотреть и описать метрополию Востока. Посол Оттона Великого, епископ Кремонский обрисовал положение, в котором находился Константинополь в половине десятого столетия: его слог блестящ, его рассказ полон жизни, его замечания остроумны, и даже предрассудки и страсти Лиутпранда носят на себе оригинальный отпечаток свободы и гения. При помощи этих скудных материалов частию местного, частию иноземного происхождения я опишу внешний вид и внутреннее положение Византийской империи - провинции и богатства греков, их гражданское управление и военные силы, их характер и литературу в шестисотлетний период времени, от царствования Ираклия до успешного нашествия франков, или латинов.