Закат и падение Римской империи. Том 6 - [29]

через хорошо известный Геллеспонтский проход подле Абидоса. Обойдя фракийские города Пропонтиды, Муслема подступил к Константинополю со стороны континента, обнес свой лагерь рвом и валом, приготовил и разместил свои осадные машины и заявил и на словах, и на деле, что твердо решился ожидать времени посева и жатвы в случае, если бы осажденные были способны устоять против его нападений. Греки охотно внесли бы за свою религию и за свое владычество выкуп в размере одной золотой монеты с каждого из столичных жителей; но это щедрое предложение было отвергнуто с презрением, а быстрое приближение и непреодолимое могущество флотов египетского и сирийского усилили самоуверенность Муслема. Эти флоты, как рассказывают, состояли из тысячи восьмисот кораблей; но громадное число этих последних служит доказательством их небольших размеров, а на каждом из тех двадцати больших кораблей, которые двигались с трудом по причине своей громадности, помещалось не более ста тяжело вооруженных солдат.

Эта громадная армада направилась к входу в Босфор по гладкому морю и при благоприятном ветре; поверхность пролива покрылась, по выражению греков, движущимся лесом, и на ту же самую роковую ночь сарацинский вождь назначил общий приступ и с моря и с суши. Чтоб усилить самоуверенность неприятеля, император приказал снять цепь, которая обыкновенно охраняла вход в гавань; но в то время, как мусульмане колебались между желанием воспользоваться таким удобным случаем и опасением попасть в ловушку, орудия их гибели начали свое дело. На них устремились греческие брандеры; пламя стало пожирать и самих арабов, и их оружие, и их корабли; обратившиеся в беспорядочное бегство суда разбивались друг о друга или погружались в волны, и мы не находим у историков того времени никаких указаний на то, чтобы что-либо уцелело от флота, грозившего искоренить самое имя римлян. Еще более пагубной и невознаградимой утратой была смерть халифа Сулаймана, который скончался от расстройства желудка  в своем лагере подле Кин-нисрима или Халкиды, в Сирии, в то время, как готовился вести на Константинополь остальные военные силы Востока. Его место занял родственник и недруг Мослемы, и трон деятельного и даровитого монарха был опозорен бесплодными и вредными добродетелями ханжи. В то время как новый халиф, Омар, то тревожил, то успокаивал свою безрассудную совесть, осада продолжалась в течение всей зимы не столько вследствие его стойкости, сколько вследствие его беспечности. Зима была необыкновенно сурова: в течение с лишком ста дней земля была покрыта глубоким снегом, и люди, привыкшие к знойному климату Египта и Аравии, лежали в своем ледяном лагере неподвижными и почти безжизненными.

Они ожили с наступлением весны; чтоб помочь им, было сделано новое усилие, и их бедственное положение облегчилось благодаря прибытию двух многочисленных флотов, нагруженных хлебом, оружием и солдатами; один из этих флотов, состоявших из четырехсот транспортных судов и галер, прибыл из Александрии, а другой, состоявший из трехсот шестидесяти судов, прибыл из африканских портов. Но греки снова употребили в дело свой огонь, и если на этот раз не весь неприятельский флот был уничтожен, то причину этого следует искать или в том, что опыт научил мусульман держаться в безопасном отдалении, или в том, что египетские моряки изменнически перешли вместе со своими кораблями на сторону императора христиан. Тогда снова открылись торговые сношения со столицей морем и продукты рыбной ловли стали удовлетворять не только нужды ее населения, но даже требования роскоши. Но войска Муслема скоро стали страдать от голода и от болезней, которые распространялись с страшною быстротой вследствие печальной необходимости удовлетворять голод самою грязною и неестественною пищей. Влечение к завоеваниям и даже религиозный фанатизм угасли; сарацины не могли выходить из-за своих окопов ни поодиночке, ни небольшими отрядами из опасения сделаться жертвами безжалостной мстительности фракийских крестьян. Подарки и обещания Льва привлекли с берегов Дуная болгарскую армию, и эти варварские союзники в некоторой мере загладили свои прежние опустошительные набеги на империю тем, что разбили и положили на месте тридцать две тысячи азиатов. Из хитрости был распущен слух, будто неизвестный латинскому миру народ - франки - делают морские и сухопутные приготовления с целью вступиться за христиан, а ожидание этих могущественных союзников, наполнявшее радостью сердца осажденных, наводило страх на мусульман. Наконец, после тринадцатимесячной осады утративший всякую надежду Муслем получил от халифа желанное дозволение отступить. Переправа арабской кавалерии через Геллеспонт и ее переход через азиатские провинции совершились без задержек и без препятствия; но в Вифинии армия их соотечественников была разбита наголову, а остатки их флота так часто страдали от бурь и от огня, что только пять галер возвратились в александрийский порт, чтоб рассказать о вынесенных ими разнообразных и почти невероятных несчастиях.

Во время обеих осад Константинополь был обязан своим спасением главным образом новизне