Закат и падение Римской империи. Том 4 - [53]

По прошествии десяти столетий еще не совершенно прекратилось господство этих легальных насилий, бесплодные порицания со стороны святых, пап и соборов могут считаться за доказательство того, что влияние суеверий ослабевает от их противоестественного сочетания с рассудком и человеколюбием. Судейские трибуналы пятнались кровью граждан, быть может, невинных и достойных общего уважения; законы, в настоящее время благоприятствующие богачам, в то время преклонялись перед физической силой; люди старые, слабые и дряхлые были вынуждены или отказываться от самых основательных исков и прав собственности, или подвергаться опасностям неравного боя, или полагаться на сомнительное усердие наемных бойцов. Этому притеснительному законодательству должны были подчиняться все жители галльских провинций, считавшие себя оскорбленными в своих личных или имущественных правах. Какова бы ни была их физическая сила или храбрость, они не могли равняться с варварами в склонности и в привычке к воинским упражнениям, и покорные римляне были вынуждены возобновлять поодиночке кровавую борьбу, которая уже привела к порабощению их родины.

Сонмище из ста двадцати тысяч германцев когда-то перешло через Рейн под предводительством Ариовиста, опустошая все, что встречалось на пути. Они присвоили себе в собственность третью часть плодородных земель, находившихся во владении секванов; но победители скоро предъявили требование еще одной трети для поселения новой колонии из двадцати четырех тысяч варваров, которых они пригласили к участию в дележе богатой галльской добычи. По прошествии пятисот лет отомстившие за поражение Ариовиста вестготы и бургунды также присвоили себе в собственность две трети завоеванных земель. Но такое распределение земельной собственности произошло не во всей провинции, а, вероятно, ограничивалось теми округами, в которых победители поселились или по собственному выбору, или по политическим соображениям своих вождей. В этих округах каждого варвара связывали узы гостеприимства с кем-нибудь из римских провинциальных жителей. Этим непрошеным гостям землевладельцы были вынуждены уступать две трети своей наследственной собственности; но германцы, которые были или пастухами, или охотниками, могли иногда довольствоваться обширными участками, состоявшими из лесов и пастбищ, и предоставлять менее обширные, но более ценные земельные участки трудолюбивым землепашцам.

Вследствие того что древние и достоверные свидетели умалчивают об этом предмете, распространилось мнение, будто хищничество франков не сдерживалось и не прикрывалось никакими формами легального дележа, будто они расселялись по галльским провинциям без всякого порядка и контроля и будто каждый из победоносных грабителей отмерял своим мечом объем своих новых владений соразмерно со своими нуждами, со своей жадностью и со своими физическими силами. Вдалеке от своего государя варвары действительно могли вовлекаться в такие самовольные захваты, но твердая и хитрая политика Хлодвига, без сомнения, старалась обуздать такое самоуправство, которое увеличило бы лишения побежденных и вместе с тем повредило бы единодушию и дисциплине завоевателей. Знаменитая суассонская ваза служит памятником и залогом правильного дележа галльской добычи. И долг, и личный интерес заставляли Хлодвига наградить армию за ее победы и доставить множеству людей места для поселения, не подвергая никаким стеснениям или бесцельным обидам преданных ему галльских католиков. Так как он мог вступить законным образом в обладание императорскими родовыми имениями, вакантными землями и тем, что было захвачено готами, то он не имел надобности прибегать к насилиям и к конфискациям, а смиренные провинциальные жители должны были терпеливее выносить равномерное и правильное распределение того, что у них отнимали. Богатство Меровингских королей заключалось в их обширных поместьях.

После завоевания Галлии они все еще придерживались сельской простоты своих предков; они равнодушно смотрели на малолюдство и упадок городов, а их монеты, хартии и соборы носят на себе названия тех вилл, или деревенских дворцов, где они попеременно живали. Сто шестьдесят таких дворцов (с этим громким названием отнюдь не следует соединять понятий об изяществе или роскоши) были разбросаны по различным провинциям их королевства, и хотя некоторые из них могли бы претендовать на почетное название крепостей, но большей частью это были не что иное, как доходные фермы. Жилища этих длинноволосых королей были окружены довольно просторным двором и помещениями для скота и домашней птицы; в саду разводились полезные овощи; на рабов возлагались не только различные ремесла и земледельческие работы, но даже охота и рыболовство; магазины наполнялись зерновым хлебом и вином частью для продажи, частью для собственного потребления, и все хозяйство велось по самым строгим правилам бережливости.

Эти обширные поместья снабжали Хлодвига и его преемников всем, что было нужно для широкого гостеприимства, и давали им возможность награждать храбрых ратных товарищей, состоявших при их особе для личных услуг и в мирное, и в военное время. Вместо коня или воинских доспехов каждый ратный товарищ получал - соразмерно со своим рангом, личными достоинствами или королевской милостью -