Закат и гибель Белого флота, 1918–1924 годы - [34]

Генерал Алексеев, в одно из своих посещений батареи, назначил ее командиром подполковника Миончинского, приказав тому произвести переформирование батареи с учетом двух захваченных в «экспедиции» орудий. Подполковник Миончинский, своей деятельной и энергичной натурой сразу же завоевавший симпатии юнкеров-артиллеристов, произвел новый расчет, исходя из пропорции два взвода на четыре орудия. Миончинским была сразу же сформирована команда разведчиков, команды телефонистов, подрывников и назначены так называемые хозяйственные чины. Те из юнкеров, которые не вошли в состав сугубо артиллерийских взводов, составили пеший взвод в количестве 50 человек. Он должен был служить прикрытием батареи на случай боевых действий, и при нем Миончинским был отдан приказ — сформировать небольшую пулеметную команду, силой в два пулемета.

По распоряжению Деникина вскоре был сформирован новый отряд из 40 офицеров, который должен был совершить марш-бросок в Таганрог, где попытаться захватить вооружения городского гарнизона, состоявшего из двух запасных полков. Командовать офицерским отрядом назначили штабс-капитана Папкова. Сводно-офицерский батальон выдал в отряд все имевшиеся в их распоряжении обоймы с патронами, оставив у себя немногим более сотни, но когда поезд с офицерским отрядом достиг железнодорожной станции Таганрога, слухи о приближении решительно настроенных офицеров заставили «революционный гарнизон» разбежаться еще до прибытия эшелона. Штабс-капитан Папков застал в городе лишь пустовавшие казармы с разбросанным повсюду оружием. Не покинул город лишь командир одного из запасных полков и чины канцелярии другого. Офицеры отряда Папкова начали погрузку доставшегося им вооружения, среди которого были станковые пулеметы, бомбометы, большое количество винтовок и патронов к ним и телеграфные аппараты Юрингсона. Отряд заночевал здесь же, в казармах, и, как и следовало ожидать, ночью был обстрелян местными большевиками, не решившимися, однако, на их штурм.

К моменту прибытия отряда штабс-капитана Папкова в Новочеркасск донские власти были оповещены о конфискации вооружений и под предлогом того, что они были захвачены добровольцами на «донской территории», были конфискованы, за исключением нескольких ящиков с патронами, которые офицеры таили от бдительных представителей всевозможных «комитетов», присланных наблюдать за изъятием оружия у добровольцев. Идея мифического нейтралитета в отношении центральной большевистской власти по-прежнему довлела над сознанием донской администрации, а кратковременность большевистской власти, угнездившейся одно время в Ростове, не дала офицерству и либеральной интеллигенции почувствовать реальную опасность для всего государства. Менталитет, в основе которого была идея «пересидеть» большевизм дома, был все еще присущ большому количеству недавних подданных государя-императора. Большевики многим виделись, несомненно, временной и не очень серьезной властью, чьи дни, как казалось тогда многим, почти сочтены.

Впрочем, для предупреждения большевистских провокаций в самом Ростове был сформирован офицерский отряд самообороны под командованием генерала Черепова. В задачи отряда входило несение службы по охране города и поддержанию в нем порядка. Большинство проживавших в городе офицеров охотно откликнулись на участие в отряде и с готовностью записались в его ряды. Сам Черепов всего через несколько дней после формирования своего отряда, отправился в Новочеркасск для доклада атаману Каледину о положении дел в Ростове, но Каледин адресовал генерала к Алексееву, сказав Черепову, что сам он ведает лишь казачьими делами, предоставив все армейские вопросы решать генералу.

Идея формирования отрядов офицерской самообороны понравилась Михаилу Васильевичу, принявшему Черепова с докладом. В Ростове было открыто Бюро записи добровольцев, однако большого притока желающих вступить в армию не оказалось, а многие из тех, что приходили, обычно спрашивали: «Что дает добровольческая организация?», на что не без иронии офицеры вербовочного бюро отвечали: «Винтовку и пять патронов». Иногда прибывающим пытались объяснить, что не в большевистских интересах оставлять в живых представителей армии, представляющей для их власти наибольшую опасность, но те не верили, ибо в короткое время большевизма в Ростове соблюдавших нейтралитет офицеров не трогали. Многих такое положение вещей устраивало, и они не стремились «заниматься политикой», отмечаясь к тому же в некоей вооруженной организации.

Первые две недели работы вербовочного центра дали приток в ряды добровольцев не более 300 человек. Ростовское и нахичеванское офицерство открыто пренебрегало вступлением в армию, нередко посмеивалось над теми, кто записался «спасать Россию», не упуская случая задеть молодых добровольцев едким словом или насмешкой вроде «игры в солдатиков». Атмосфера редкой беспечности, казалось, витала над городом. Кафе и рестораны были наполнены веселящимися людьми, среди которых немалую долю занимали и офицеры. Вскоре генерал Черепов снова поехал с докладом в Новочеркасск и был принят генералом Корниловым.