Закат и гибель Белого флота, 1918–1924 годы - [12]

В начале 1921 года, когда исход русской армии генерала Врангеля на Балканы еще не завершился и Гражданская война не была бесповоротно выиграна большевиками, крестьянские повстанцы в Сибири заняли Тобольск, Кокчетав, значительные части Челябинской, Омской и Тюменских губерний, осадили города Курган и Ишим. В Тамбовской губернии в описываемое время под руководством крестьянского вождя Антонова были созданы целых три крестьянских армии, общей численностью в 50 тыс. человек. Не было не только ни одной губернии, но и ни одного уезда, где бы ни возникали стихийные случаи сопротивления властям в ходе проводимой ими продразверстки. Крестьянством часто использовались лозунги «За Советы без большевиков!», что, разумеется, не подразумевало приятие крестьянством советской власти, а только выражало их понимание выборных органов, таких, какими для них прежде были земства и общины.

На подавление крестьянских выступлений советской властью выдвигались все новые полководцы, прежде командовавшие не только регулярными частями Красной армии, но и карательными интернациональными частями. Части, состоявшие из бывших пленных подданных Австро-Венгерской монархии — чехов и венгров, а также из хорошо оплачиваемых китайских наемников, были безразличны к судьбам российского населения и даже печально «прославились» своими жестокими и беспощадными мерами усмирения русских крестьян. По мере ожесточения борьбы с крестьянством, одним из инструментов борьбы советских войск стал захват заложников из числа селян, содержание их в концентрационных лагерях (по предложению Ленина) и затем расстрелы при нападениях повстанцев.

В неравной борьбе с плохо вооруженными крестьянами большевиками в ход были пущены все новинки военной техники и даже применено химическое оружие. В Тамбовской губернии Тухачевским был отдан приказ о массированной химической атаке на повстанцев. Приказ был краток: «Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось»[11]. Тухачевский старался использовать все имевшиеся в арсенале его частей технические средства, в том числе и аэропланы. То и дело сыпались бомбы, их обстреливали красные летчики на бреющем полете из авиационных пулеметов.

Разгоралась настоящая «внутренняя война», шедшая наряду с белой борьбой в других частях России. Несмотря на отдельные успехи крестьян, их борьба была заведомо обречена на поражение, ибо не имела ни объединяющего руководства, ни общей цели, во многом выливаясь в протест доведенных до отчаяния сельских тружеников изъятием последних запасов продовольствия и бесчеловечным обращением представителей центральной власти. «Крестьяне озверели, с вилами, с кольями и ружьями в одиночку и толпами лезут на пулеметы, несмотря на груды трупов, их ярость не поддается описанию…»[12], — писал о борьбе с продотрядами эмигрантский историк и демограф М. С. Бернштам.

Жестокость усмирителей, проявленная в ходе подавления антоновского восстания, явилась не частностью, порожденной в условиях особого накала борьбы возмущенных крестьян с изымающими у них «излишками» представителями властей, но сразу же стала нормой на протяжении всего «строительства рая на земле». Политика, направленная на уничтожение крестьянства, доведение его до состояния нищеты, для того чтобы вызвать паралич воли к сопротивлению. Духовная основа жизни крестьянства должна была исчезнуть с прерыванием его связи с утратой веры и прерыванием связи с духовными наставниками.

Давление на крестьянство не прекращалось ни во время, ни после окончания Гражданской войны, со временем лишь усиливая нажим на слабо сопротивляющуюся его часть. Усердно изымаемые продотрядами «излишки» порой не оставляли у подобных крестьян даже семенного фонда для засевания полей. Сильная засуха усугубила дело: в деревне начался настоящий голод. Православная церковь тотчас же основала Комитет помощи голодающим, начав сбор пожертвований и средств в том числе и ценного церковного имущества, кроме того, что употреблялось в богослужении. Большевики постарались перехватить инициативу у православных, запретив деятельность церковного комитета, и, поддержав директиву за подписью Михаила Ивановича Калинина о насильственном изъятии всех, имеющих ювелирную ценность, предметов из церквей и монастырей, невзирая на то, имеют ли эти предметы богослужебное назначение или нет.

Ленин в эти дни убеждал соратников: «…Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…Чем большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам расстрелять, тем лучше». К тому времени, когда Ленин высказал этот вывод товарищам по партии, Гражданская война была почти окончена. Некому было прийти на помощь восставшему народу, бастовавшим рабочим. Русская армия генерала Врангеля находилась далеко, и средств, необходимых для «весеннего похода», у нее не было. На всей территории России надолго установился мрачный большевистский режим.