Закат - [8]

– Просто осматриваем дом. Жди здесь, я скоро вернусь.

Эф вышел из комнаты, да так, что мальчик не увидел штуковину за его спиной. Зак задумался: что же от него скрывают? Ту самую щелк-пыхалку или какой-нибудь серебряный меч?

– Никуда не уходи, – сказала Нора и закрыла за собой дверь.

Зак терялся в догадках – что же они здесь искали? Мальчик однажды слышал, как мама упоминала имя Норы, – это было, когда родители в очередной раз ругались. Ну, не то чтобы ругались – они ведь тогда уже разошлись, – скорее, говорили на повышенных тонах. И еще Зак видел, как папа с Норой поцеловались – как раз перед тем, как папа оставил его, Зака, с Норой и отправился куда-то в компании Фета и господина Сетракяна. И все время, пока они отсутствовали, Нора была очень напряжена и озабочена. А когда они вернулись – все изменилось. Папа был такой сникший, такой подавленный – Зак ни за что не пожелал бы снова увидеть его в том состоянии. А господин Сетракян вернулся больным.

Впоследствии, подглядывая за взрослыми, Зак уловил обрывки разговоров, но из того, что услышал, цельная картина никак не складывалась.

Что-то такое о «владыке».

Что-то о солнечном свете и о том, что «уничтожить» кого-то там не удалось.

Что-то о «конце света».

Зак стоял в одиночестве посреди опустевшей комнаты, дивясь всем этим тайнам, вихрящимся вокруг него, как вдруг в нескольких настенных зеркалах уловил смутное движение. Что-то вроде смазанной картинки или визуальной вибрации, если такое вообще бывает. Что-то, что, по идее, должно быть сфокусированным, но в отражении получилось расплывчатым и нечетким.

Что-то за его окном.

Зак медленно повернул голову, потом резко повернулся всем телом.

Там, непостижимым образом распластавшись по внешней стене здания, висела она. Ее тело было каким-то изломанным, даже вывихнутым; широко распахнутые красные глаза обжигали взглядом. Волосы, тонкие и бледные, наполовину выпали; учительская блузка на одном плече зияла прорехой; обнажившаяся плоть была вымазана грязью. Мускулы шеи раздулись и деформировались; под кожей щек и лба извивались кровяные черви.

Мама.

Она пришла. Зак знал, что она придет.

Инстинктивно мальчик шагнул навстречу матери, но тут увидел, как изменилось выражение ее лица – гримаса боли вдруг уступила место жуткой мрачности, которую иначе как демонической не назовешь.

Келли заметила решетку.

В то же мгновение у нее отвалилась челюсть – буквально отвалилась, как на том видео, – и откуда-то из глубины рта, из-под того места, где раньше был язык, выстрелило жало. С треском и звоном оно пробило оконное стекло и стало проталкиваться сквозь проделанное отверстие. Длины в нем было метра два, на кончике оно сходилось в конус, и, когда жало выщелкнулось до конца, кончик остановился всего в нескольких сантиметрах от шеи Зака.

Ребенок окаменел. Его астматические легкие сжались, он даже вдоха сделать не мог.

На конце мясистого отростка было сложное двузубое разветвление, оно подрагивало и извивалось, словно выкапывая что-то в воздухе. Зак стоял, словно привинченный к полу. Жало расслабилось, и мама, небрежно мотнув головой, втянула его в рот. В следующий миг Келли Гудвезер пробила головой окно – осколки со звоном посыпались вниз – и стала протискиваться внутрь. Еще десяток сантиметров, и жало дотянется до Зака, тогда она преподнесет Владыке своего Самого Любимого.

А еще Зак не мог сдвинуться с места из-за глаз – красных, с черными точками посередине. Он мучительно, до головокружения пытался найти в этом существе хоть какое-то сходство с мамой.

Неужели она мертва, как говорил папа? Или все-таки жива?

Она ушла навсегда? Или она здесь – прямо здесь, в этой комнате, с ним рядом?

Она по-прежнему ЕГО мама? Или принадлежит кому-то еще?

Отчаянно пытаясь достроить мостик между жалом и телом мальчика, Келли Гудвезер с жутким стоном истираемой плоти и хрустом костей протискивала голову меж железных прутьев решетки, точно змея, лезущая в кроличью нору. Челюсть ее снова отвалилась, а пылающие глаза выбрали целью горло Зака – место чуть повыше кадыка.

В спальню вломился Эф. Зак стоял не шевелясь и тупо смотрел на Келли, а вампирша проталкивала голову меж железных прутьев, готовясь нанести удар.

– НЕТ! – заорал Гудвезер.

Выхватив из-за спины меч с серебряным лезвием, он в один прыжок оказался между Келли и Заком.

Следом за Эфом в комнату ворвалась Нора, включая на ходу лампу черного света. Послышалось низкое гудение – казалось, само жесткое ультрафиолетовое излучение испускает этот звук. От вида Келли Гудвезер – этого искаженного человеческого создания, матери-монстра – Нора в отвращении содрогнулась, но ходу не сбавила, лишь выставила перед собой руку с источником света, смертоносного для вирусов.

Эф тоже приблизился к Келли, к ее ужасному жалу. Запавшие глаза вампирши сверкали звериной яростью.

– Прочь! Пошла! – прорычал Эф, как если бы перед ним было дикое животное, пытающееся забраться в дом, чтобы поживиться отбросами.

Он нацелил острие меча на Келли и ринулся к окну.

Бросив на сына последний, мучительно жадный взгляд, вампирша отпрянула от оконной клетки, чтобы лезвие не дотянулось до нее, а потом метнулась прочь по внешней стене здания.