Закат боярской республики в Новгороде - [38]

Впервые за долгие века Новгородской республики, вольного, славного Господина Великого Новгорода, горожане жаловались на своих бояр и посадников великому князю всея Руси. Впервые за всю историю своего города новгородцы искали суда и защиты не на вече, а у государственной власти Русской земли. Четыре года назад пали новгородские знамена на берегу Шелони, окровавленные боярские головы покатились с плахи. Теперь, в этот ноябрьский день, боярская республика получила еще более страшный, еще более сильный удар. В глазах «жалобников», толпами приходивших к великому князю на Городище, именно он, государь всея Руси, а не вечевые власти, способен был установить мир и порядок в вечевом городе, восстановить справедливость, наказать виновных в ее нарушении. Моральный и политический авторитет вечевых органов померк перед авторитетом главы Русского государства.

Степенный посадник Василий Онаньин со своими людьми, с другими боярами совершил «наезд» — то самое преступление, которое так осуждает Новгородская Судная грамота. В данном случае две улицы Плотницкого конца подверглись «наезду» со стороны бояр Не-ревского конца и Прусской улицы, при участии и бояр Словенского конца. Сразу вспоминаются недавние события на псковском рубеже, попытка вооруженного нападения на волость Гостятино. Не случайным и не исключительным было это нападение, отбитое псковичами. Не только в норубежье — в самом Новгороде боярские дружины нападали на улицы, пользуясь безнаказанностью, прикрываясь властью и авторитетом посадников и бояр. Бояре Словенского конца Лука и Василий Исаковы, дети Полинарьина, били челом на тех же Богдана Есипова и Василия Никифорова, и еще на Панфила, старосту Федоровской улицы, что те, «наехав на их двор, людей у них перебили, а живот разграбили, а взяли на 500 рублев».

Не только на уличан, на дворы рядовых новгородцев, нападали боярские дружины. Бояре сводили счеты и между собой, «наезжая» на усадьбы своих противников. Картина феодальной анархии, неограниченного боярского произвола, вырисовывалась все более четко. Картина, привычная для новгородцев, которые, однако, не хотели больше мириться с такой «стариной и пошлиной». Нельзя было найти управы на посадника на вече, на бояр на боярском суде. Апелляция к высшей государственной власти, к «господину» великому князю, была назревшей, фатальной необходимостью. И в этом была существенно важная черта нового времени.

Получив жалобы на новгородских посадников и бояр, Иван Васильевич не стал медлить. Он назначил трех приставов для того, чтобы привести обвиняемых на суд. Он потребовал от находившихся у него новгородских властей, чтобы те обратились к вечу: "«дали бы своих есте приставов на тех сильников» и заявил о своем желании «обиденым управу дати».

Желание великого князя и «обиденых» совпадали — и тот, и другие стремились покарать своевольных «наездчиков и грабещиков». И это было естественно. Едва ли можно согласиться с исследователями, которые видят в действиях Ивана III демагогию, а в челобитьях жалобщиков—заранее разработанный и «спущенный сверху» "сценарий. На Руси, как и повсюду в Европе, верховная государственная власть стремилась к установлению феодального порядка, опираясь при этом на широкие слои народа. Создание сильных централизованных государств было настоятельным требованием времени. От этого зависело все будущее развитие стран и народов. Общественный прогресс, само существование русского народа и других народов Восточной Европы, тесно с ним связанных, могли быть обеспечены только в рамках единого, сильного государства, способного защитить страну и от внешнего врага, и от «наездчиков и грабещиков».

Не ограничиваясь обращением к архиепископу и посадникам, Иван Васильевич послал на вече своих бояр— Федора Давыдовича Хромого и Ивана Борисовича Тучка Морозова — они должны были потребовать от новгородцев, «чтобы дали своих приставов на тех оби-дящих братью свою». И новгородцы дали приставов, двух подвойских, «и велели тех бояр насилующих с приставы великого князя позвати перед великого князя».

Новгородская конституция соблюдалась. Посадники и бояре, обвиненные в тяжких преступлениях, явились на Городище в сопровождении не только великокняжеских, но и новгородских приставов.

Наступило утро воскресенья, 26 ноября. И «обидя-щеи, и обиДеныи» — все были поставлены перед- великим князем на Городище. Начался суд. Процедура суда XV века хорошо известна из многочисленных памятников. Он происходил гласно и открыто. Судья по очереди задавал вопросы тяжущимся сторонам, выслушивал их аргументы, а потом произносил свой приговор. Так было и на этот раз. В присутствии архиепископа и новгородских посадников великий князь после прений сторон вынес свой вердикт: «жалобников оправил, а тех всех, кои находили, и били, и грабили, обвинил».

Тут же были взяты под стражу главные обвиняемые— Василий Онаньин, Богдан Есипов, Федор Исаков и Иван Лошинский. А все прочие были отданы архиепископу «на поруки на крепкие» «в полутора тысяче рублей». Суд на Городище закончился.

Это был черный день боярской республики, удар, от которого она уже не могла оправиться. Сохранилось вече. Сохранились посадники и тысяцкие. Но все это не имело теперь почти никакого значения. Новая власть решала теперь судьбы новгородцев, новый, великокняжеский суд защищал теперь их права, оправдывал «обиденых» и карал виновных.