Закат боярской республики в Новгороде - [28]

«О, мъного победы, братье, бещисльное число, аки не можеть ум человечьск домыслити избьеных и повязаных!»—так писал когда-то старый новгородский летописец о знаменитой Липицкой битве. Весной 1216 года после долгого похода вступили новгородцы в Суздальскую землю. Во главе их шел их любимец князь Мстислав Удалой. На Липицком поле, перед лицом вражеских полков, «новъгородци же съеедавъше с конь и порты съметавше, босии, сапоги съметавъше, поскочиши...». Босое пешее воинство налегке стремительно ударило по противнику. И князь Мстислав, видя это, воскликнул: «Не дай Бог, брате, выдати добрых людей!» С конной дружиной своей он прорезал пеший строй. И дрогнули ряды суздальцев и переяславцев, и побежали с поля сражения их князья. Это было за двести пятьдесят пять лет до Шелони. Но Мстислав Удалой, праправнук Мономаха, не был похож на воеводу Василия Казимира и его товарищей, да и новгородцы сражались тогда не за интересы польского короля. На Шелони все было по-другому. Никто не сражался впереди всех, увлекая своим примером. Рядовые умирали, воеводы сдавались в плен. Над одряхлевшей, выродившейся боярской республикой занимался кровавый закат. Сражение на Шелони 14 июля 1471 года — один из переломных моментов истории Русской земли. На берегу Шелони пали не только стяги новгородских бояр. Потерпела сокрушительное, непоправимое поражение вся старая политическая система удельной Руси. Победа на Шелони — это не только победа великокняжеской Москвы над боярским Новгородом. Это победа нового над старым, будущего над прошлым, единства над раздробленностью, победа Русской земли над ее врагами— внутренними и внешними. Как всякая победа на поле сражения, она досталась дорогой ценой — ценой крови и слез. Триумф победителей — трагедия побежденных. «Шум в полках со всех сторон звучащу славу заглушает, и звону труб ее мешает плачевный побежденных стон», как писал века спустя великий Ломоносов. «Плачевный побежденных стон», трагедия новгородских воинов, павших на Шелони во имя своего города, своих привычных порядков, своего понимания справедливости,— эта трагедия не должна быть забыта. Но не должно быть забыто и другое. Шелонская битва была спасением для Русской земли. Она открыла нашему Отечеству, Москве и Новгороду, путь к единству и независимости. Старая удельная Русь умерла на Шелонском берегу. Родилась новая Русь, единое, централизованное государство.

- Антирусская коалиция, складывавшаяся вокруг Новгорода, была разрушена одним ударом. Новгородские послы-с призывом, «чтобы король всел на конь за Новгород», не смогли доехать до Казимира Ягеллончика: пути в Литву были перехвачены. А магистр Ливонского ордена после Шелонской битвы отказался пропустить послов к королю. Еще раньше удалые вятские ушкуйники во главе со своим атаманом Костей Юрьевым совершили небывалый по дерзости набег на Орду. Они спустились по Каме и Волге, врасплох напали на ханскую столицу, разорили ее и с богатой добычей вернулись домой, пробившись через ордынские и казанские заставы.

Трудно сказать, действовали ли вятчане самостоятельно или по предложению Москвы. Но, так или иначе, лучшего трудно было придумать. В канун новгородского похода Орда оказалась парализованной разорением своей столицы. Ахмат не пошел на соединение с Казимиром. Казимир не пошел на помощь новгородским боярам. Орден побоялся выступить. Могущественные покровители господы оказались ненадежными. Можно ли их упрекать в излишней медлительности и осторожности? События развивались слишком быстро, и для врагов Руси — неожиданно. Решением начать кампанию в июне великий князь прочно захватил стратегическую инициативу. Благодаря стремительному походу московских войск к берегам Ильменя и Шелони и быстрому разгрому главных сил боярской республики создалась принципиально новая политическая и стратегическая ситуация, к которой враги Русской земли оказались не готовы. Победа над Новгородом была фактически одержана меньше чем за месяц. Антирусской коалиции выступать было уже поздно.

Известие о победе своих войск Иван Васильевич получил 18 июля на стане в Яжелбицах. Здесь с ним были и трое его братьев, и «царевич» Даниар. Был тут и новгородский посол Лука Клементьев — он просил об «опасе» для приезда других послов. Ведя войну, господа (или, вероятнее, ее умеренное крыло) не прекращала переговоры —такая практика была широко распространена в средневековье. Господа надеялась выторговать приемлемые условия мира. Шелонский разгром перечеркнул все планы.

Восторг по поводу победы принял обычную для средневековья формулу — был дан обет поставить церковь апостола Акиллы, в день памяти которого произошло сражение.

Лука Клементьев был отправлен обратно в Новгород. Великий князь 24 июля прибыл в Русу. Сюда же были приведены пленные.

Перед Иваном Васильевичем стояли посадники, бояре, воеводы, житьи. В его глазах это были не просто военнопленные, подлежавшие по средневековым традициям выкупу или размену по окончании военных действий. Перед великим князем, государем всея Руси, стояли изменники, клятвопреступники, предатели Русской земли. «Вы за короля задаватися хотесте». Дмитрий Борецкий, Василий Губа Селезнев, чашник владычный, Еремей Сухощек и Киприан Арзубьев подверглись «немилостивной», страшной казни. «Секирою отсе» коша им главы, к колоде прикладая», — с содроганием записал псковский летописец.