Закаспий - [12]
- Чудо, - тихо и искренне, без тени лести, вымолвил Лесовский. - Да вы цены себе не знаете...
Слышала ли она его слова, или только по движению губ определила, что он говорит что-то очень приятное, но с еще большей глубиной и отрешенностью зазвучал ее грудной чарующий голос:
«Боже, как же несправедлива судьба, - подумал Лесовский. - Да ей бы сейчас петь на театральных подмостках Петербурга, Москвы, Парижа, а она прозябает в каком-то ничтожном, полузасыпанном песком Бахаре! Ее даже слушать здесь некому! Не приставу же с его лысым черепом и лошадиной мордой, с его волчьими ухватками - во что бы то ни стало где-то что-то раздобыть!»
- Почему вы здесь, Лариса Евгеньевна? - спросил он взволнованно, едва она кончила петь. - Вы загубите себя и свой голос, если немедленно не броситесь прочь отсюда! Вы учились пению или талант сам по себе?
- Ах, Николай Иваныч, ни у кого ничему я не училась, - призналась она. - А теперь уже и время упущено. В кои годы мы теперь вернемся в Москву! Папаше даже отпуска положенного вовремя не жалуют. Другие офицеры летом ухитряются ехать, а его отпускают зимой, когда в России сырь да холод.
Расчувствовавшись, Лесовский, и сам того не замечая, взял барышню за руку - она не убрала ее. Держа в ладони ее тоненькие, хрупкие пальчики, он думал, какое было бы счастье повенчаться с ней! Сколько красоты, душевного тепла и нежности в этом прелестном создании. «Зачем, зачем я хочу, чтобы она бежала отсюда?! - вдруг пожалел он. - Может быть, Лариса здесь именно для того, что судьба моя обернулась ко мне своей щедрой стороной! Судьба свела нас, чтобы мы были всегда вместе!» И он, волнуясь, сбивчиво начал убеждать себя и ее:
- Не правда ли, странно? В далекой закаспийской глуши встречаются два существа, и оба из Белокаменной. Ведь мы могли бы и в Москве знать друг друга. Я живу на Второй Мещанской, вы - в Коломенском... Мы бежим из Москвы - вероятность нашей случайной встречи вовсе сводится на нет, и вдруг встречаемся на какой-то зачуханной станции, в чужом краю! Не судьба ли это, Лариса Евгеньевна?
- Все может быть, - согласилась она и кокетливо посмотрела на него. - А вы долго еще будете кяриз копать?
- Должно быть, всю зиму.
- Ну гак заезжайте к нам почаще в гости. Тут же недалеко, верст пять.
- Шесть, - уточнил Лесовский. - На лошади - это не расстояние. - Он чувствовал, что слишком дол го удерживает ее руку в своей. Но высвобождать ее пальчики, не проявив каких-то более нежных чувств, ему показалось насмешкой и кощунством, и он поцеловал сначала пальчики, затем запястье.
- Что вы, что вы! - испуганно отстранилась Лариса. - Как можно. Первая встреча - и сразу...
- Вторая, Лариса Евгеньевна. Первая была в приставстве. Уже тогда я понял, что непременно приеду сюда, чтобы еще хоть раз увидеть вас.
- Ой, льстец! Ой, льстец! - мягко пожурила она Лесовского и дотронулась пальчиком до его носа. - Давайте лучшем споем. Что вы больше всего любите?
- «Гнедых», - тотчас ответил он.
- Представьте, это мой любимый романс, - обрадовалась она. - Вообще, люблю Апухтина.
- «Пара гнедых, запряженных с зарею...»
Облокотившись на стол, он слушал, не спуская глаз с ее припухлых губ и серых глаз, полных таинственной глубины. Глаза ее выражали что-то гораздо большее, чем она знала о себе. Она жила сиюминутными обстоятельствами, но взгляд ее, глубокий, обращенный в неведомое, уже высвечивал загадочное грядущее...
Лесовский засиделся допоздна, и расставаться ему с Ларисой Евгеньевной не хотелось. Он готов был просидеть с ней до утра. Да и она не торопила своего нового знакомого. Лишь когда услышала недовольное покашливание отца, красноречиво подсказывающего, что пора и совесть знать, напомнила Лесовскому:
- Николай Иваныч, пора уже, вам завтра рано утром на кяриз, а мне в школу. С утра я учу туркмен русскому языку, а потом иду в приставство. Так что, не обижайтесь, пожалуйста.
Она вышла во двор проводить его. Еще с полчаса они стояли у дерева, договариваясь о следующей встрече. Лесовский не отпускал ее, держа за руки, наконец, осмелился, привлек к себе, поцеловал и, отвязав коня, вскочил в седло. Душа его пела, переполненная мелодиями романсов, а из головы не выходили трепетные слова: «Ларочка, вы мне очень-очень нравитесь!» - «И вы мне...»
«Это - любовь! Любовь пришла ко мне и к ней, - счастливо размышлял он, выезжая из поселка на дорогу. - И как все просто и неожиданно. Мелькали-мелькали две песчинки в пространстве и вдруг встретились. Или как вон те две звездочки - обе мигают, словно приветствуя друг друга. Эх, гой еси, добрый молодец, квартирку бы сейчас тебе! А то ведь приедет Лариса Евгеньевна в Асхабад, и пригласить ее некуда. Не пригласишь же к себе в обшарпанную комнатенку «Северных номеров». Жильцы гостиницы, а особенно женская половина, - потаскухи продажные - увидят меня с ней, крик поднимут, языками чесать начнут. Заранее слышу их голоса: «Нами этот инженеришка брезгует, в гости заглянуть не может, а к себе приволок какую-то фрю!..» Сволочь же, этот Юнкевич. Сколько я его просил, чтобы поселил меня в порядочной гостинице - в «Гранд-Отеле», в «Петербурге» или «Лондоне», но где уж там! На таких, как я, его превосходительство лишний рубль не позволит расходовать. А сами что творят, господа экономные, целомудренные во нравах?!»
Исторический роман Валентина Рыбина повествует о борьбе хивинских туркмен за независимость и создание собственного государства под предводительством известного туркменского вождя Атамурад-хана.Тесно с судьбами свободолюбивых кочевников переплетаем ся судьба беглого русского пушкаря Сергея. Проданный в рабство, он становится командующим артиллерией у хивинского хана и тайно поддерживает туркмен, спасших его от неволи.
Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.
В новом романе писатель лауреат Госпремии ТССР им. Махтумкули В. Рыбин рассказывает о жизни Туркменистана с 1924 по 1945 год — время строительства социализма, первых довоенных пятилеток и периода Отечественной войны. Через трудные испытания проходят герои романа — братья Каюмовы — Ратх и Аман. Тесно переплетаются с их судьбой в судьбы красных командиров — Ивана Иргизова, Василия Чепурного, Сергея Морозова.Роман написан на основе подлинных событий.
Валентин Федорович Рыбин лауреат Государственной премий ТССР им. Махтумкули. В настоящую книгу вошли повесть «Царство Доврана» и рассказы «Берёг загадок», «Член кооператива», «Джучи», «Сотый архар».
Писатель В. Рыбин, лауреат Государственной премии имени Махтумкули, автор известного романа «Море согласия», свой новый роман посвятил русско-туркменским связям XIX столетия. В нём показан период 30—40-х годов, когда на российском престоле сидел царь-тиран Николай I, когда Ираном правил не менее жестокий Мухаммед-шах, а в Хиве и Бухаре царил феодальный произвол ханов. Четыре государя вели в тот период жесточайшую борьбу за туркменскую землю. А кочевники-туркмены боролись за свою независимость, за обретение государственности.
Автор романа «Знойная параллель» — лауреат Государственной премии имени Махтумкули Валентин Рыбин известен читателям по сборникам стихов .«Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести «Тайна лысого камня», рассказам и историческим романам «Море согласия», «Государи и кочевники», «Дым берегов». Основная, главенствующая тема писателя — дружба народов. Вот и в новом романе В. Рыбина рассказывается о том, как зарождалась пролетарская дружба между русскими рабочими Подмосковья и туркменскими дехканами, о том, какую силу она обрела и как широко разлилась по всей стране.Роман «Знойная параллель» — произведение многоплановое, затрагивающее многие стороны современной жизни.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.