Захват Московии - [141]
Надо лечь на спину и задрать ноги на стену, чтобы кровь прилила к голове — так учил дедушка Людвиг, если в голове мутится. Чем выше ноги и чем ниже голова — тем лучше… Помогает. Еще вдохи-выдохи. Можно ногами сделать Fahгпед, велогad[93]…
Таким, с ногами на стене, меня застал сержант:
— Ого! Загораем? На выход! С вещами!
— Вещей нет. Я только сам вещь… — Я вдруг вспомнил продавщицу из ларька и стал пытаться влезть в жмучие башмаки. Но ступни, видно, от водки опухли (как объяснил вчера Максимыч), вот и не лезут… Но водка была вчера, а не лезут сегодня… Сейчас, после водки — поводкие… Пройдет… Вот пива выпить.
Сержант терпеливо ждал, пока я боролся со штифелями и допивал пиво, взял пустую жестянку и закрыл за мной дверь ключом.
— Зачем пустую закрыть? Кто убежит? — решил я наладить контакт через шутку. — Из пусторожнего в пусторогое?
— Черти чтоб не забежали. Прошёл — по лестнице и наверх!
На знакомой мне лестнице было людно — стояли, курили, кто в форме, с кобурой у пояса, кто без формы, с кобурой под мышкой. Были и два одетых по-маскарадски квазипанка, я их раньше видел, сержант назвал их типтунами, которые, всегда здоровые, по улицам бегают. «Будь — будь! Давай — давай!» Они неодобрительно посмотрели на меня, а я ковылял с трудом, руками поддерживая штаны и стараясь не смотреть людям в глаза.
В коридоре около кабинета полковника сержант потоптался, вошел, я остался стоять. Из своего кабинета вывинтился Витя с телефоном в руках, что-то в него сердито и яростно шепча:
— А я тебе говорю, что по-твоему не будет, а будет по-моему… Почему?.. Да по кочану!.. Сам должен понимать. Каких друзей?… Пошли их куда подальше… Таких друзей — за хвост и в музей!.. — Заметив меня, он сухим кивком отметил меня, спросил: — Ну как, очухались после вчерашнего?
— Да, вчера как чухча был… Пил… Немцу водка… как смерть…
— Эт-точно. И немцу, и финну, и всякому шведу… — отозвался он, возвращаясь к разговору, а из кабинета показался сержант:
— Стойте тут, он позовёт. А мне вниз надо срочно. Никуда не уходите!
— Куда тут ходьба…
Но когда он удалился, возникла мысль тоже уйти — только в другой конец коридора. И там тихо-тихо, вниз-вниз, и — nach draußen!..[94] А дальше куда, без паспорта, без ничего?.. На улице под ларьком сидеть?.. Или сесть в такси и в немецкое посольство уехать?.. Но Витя тут, посматривает одним глазом, а в трубку говорит:
— Ты мне мозги не компостируй, а пойди и попытайся… Не надо философий разводить… Ну, дорогой мой, волков бояться — в зоопарк не ходить!..
Дверь открылась, возник полковник в черном костюме в полоску, сказал неприветливо:
— Входите!
Я заковылял к стулу, где уже раньше сидел, и плюхнулся на него.
— Что с вами? Вы ранены? — спросил он.
— Да… ранен… жизнь ранила… штифели новые… Я в тапочках… там, в сумке… можно надевать? — Я увидел свою сумку возле стола.
Он секунды три недоверчиво смотрел на меня, потом открыл сумку, вытащил двумя пальцами тапочки и кинул их мне:
— Переобуйтесь…
— Да, новые купили… на разбазарке… забыли, что номер больше брать надо… китаёз мал… ветераны обули меня…
— Обули вас — это точно, — усмехнулся он и сел за стол, еще раз внимательно и оценивающе посматривая на меня:
— Ну и вид у вас!.. Дикий!.. Что с вами за неделю Россия сделала!..
— Это не Россия. Это я сам идиот… Наци… Сволочь… Зубовой щетки нет? — вспомнил я.
Он поморщился, заломил по одному пальцы:
— Попозже с этим. Скажите вначале, что случилось в номере и что лично вы делали? Лично вы!
— Лично ничего сделал… Наци пришли, принесли какого-то чухчу, начали крики делать — деньги, деньги… 25 штуков… Он не имел. Они били, я был против бить… Они бросили меня туда, в Badezimmer, да, в ванную… чтобы не мешал… Радикал кричает: «Что за фашист эдакий, крови боится»…
— Позвольте, значит, кровь вы всё-таки видели? — насторожился полковник.
Я не знал, как точнее объяснить:
— Это мало… Вначале они его так били, когда диктат писали, — я показал локтём и ладонью, — мало кровь из носа была… А потом — больше, бабло, бабло, сюка… я был против, они меня в ванную затаскали… Я слушал шум, стук, громот… Удары, — я постучал по столу (полковник не перебивал). — А потом стекло звенелось… крик… И всё… Как из ванны вышел — никто был… А он уже там лежал, вниз…
— Ну, предположим. А вы? Вызвали «скорую помощь», милицию? Врачей? Сообщили портье о преступлении? Что вы сделали?
— Нет… скорая… я сам скорей… Люди же видят на улице? Вызовут? Куда я ещё? Я сам скоро уходил сразу…
Он что-то записал на листке:
— Вот и ещё одна статья — неоказание помощи. Может быть, он был ещё жив?
— А он не жив?
Полковник зловеще ответил:
— Нет, не жив. Позвоночником на решётку напоролся… Это помимо рта и прочих художеств… Значит, вы были в ванной, ничего не видели? — Пальцы полковника замерли. — Кто его выкинул, кто резал?
— Не видел… Пока я там был, никто не резал и не кинул. Только радикал ножом играл, пеперуди…
— Что, кличка?
— Нет, это «бабочка». Нож такой…
Он искоса бросил взгляд, нашёл ручку:
— Имена, данные этих подонков, ваших друзей!
Я стал заслоняться рукой от этих слов:
— Каких?.. Таких друзей — под музей!.. Так, партия…
Роман Михаила Гиголашвили — всеобъемлющий срез действительности Грузии конца 80-х, «реквием по мечте» в обществе, раздираемом ломкой, распрями феодалов нового времени, играми тайных воротил. Теперь жизнь человека измеряется в граммах золота и килограммах опиатов, а цену назначают новые хозяева — воры в законе, оборотни в погонах и без погон, дилеры, цеховики, падшие партийцы, продажные чины. Каждый завязан в скользящей петле порочного круга, невиновных больше нет. Не имеет значения, как человек попадает в это чертово колесо, он будет крутиться в нем вечно.
Михаил Гиголашвили (р. 1954) – прозаик и филолог, автор романов «Иудея», «Толмач», «Чёртово колесо» (выбор читателей премии «Большая книга»), «Захват Московии» (шорт-лист премии НОС).«Тайный год» – об одном из самых таинственных периодов русской истории, когда Иван Грозный оставил престол и затворился на год в Александровой слободе. Это не традиционный «костюмный» роман, скорее – психодрама с элементами фантасмагории. Детальное описание двух недель из жизни Ивана IV нужно автору, чтобы изнутри показать специфику болезненного сознания, понять природу власти – вне особенностей конкретной исторической эпохи – и ответить на вопрос: почему фигура грозного царя вновь так актуальна в XXI веке?
Михаил Гиголашвили – автор романов “Толмач”, “Чёртово колесо” (шорт-лист и приз читательского голосования премии “Большая книга”), “Захват Московии” (шорт-лист премии “НОС”), “Тайный год” (“Русская премия”). В новом романе “Кока” узнаваемый молодой герой из “Чёртова колеса” продолжает свою психоделическую эпопею. Амстердам, Париж, Россия и – конечно же – Тбилиси. Везде – искусительная свобода… но от чего? Социальное и криминальное дно, нежнейшая ностальгия, непреодолимые соблазны и трагические случайности, острая сатира и евангельские мотивы соединяются в единое полотно, где Босх конкурирует с лирикой самой высокой пробы и сопровождает героя то в немецкий дурдом, то в российскую тюрьму.Содержит нецензурную брань!
Повесть Михаила Гиголашвили открывает нечто вряд ли известное кому-либо из нас. Открывает, убеждая в подлинности невероятных судеб и ситуаций. Сам автор присутствует в происходящем, сочетая как минимум две роли — переводчика и наблюдателя. Давний выходец из России, он лучше въедливых немецких чиновников разбирается в фантастических исповедях «дезертиров» и отделяет ложь от правды. Разбирается лучше, но и сам порой теряется, невольно приобщаясь к запредельной жизни беглецов.Герои повествования не столько преступники (хотя грешны, конечно, с законом вечно конфликтуют), сколько бедолаги с авантюристической жилкой.
Стремясь получить убежище и обустроиться в благополучной Европе, герои романа морочат голову немецким чиновникам, выдавая себя за борцов с режимом. А толмач-переводчик пересказывает их «байки из русского склепа», на свой лад комментируя их в письмах московскому другу.Полная версия романа публикуется впервые.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.