Заградотряд. «Велика Россия – а отступать некуда!» - [67]

Отход же четвертого взвода под огнем противника грозил многими неприятностями. Во-первых, уже поздно. Немцы тут же погонят их и на плечах ворвутся в расположение. Во-вторых, дрогнет нестойкий третий взвод. Увидят, что соседи справа отходят, и побегут сами.

– Стоять там, где стоишь! – подбадривал младший лейтенант Старцев своих бойцов.

Он перемещался по траншее с самозарядной винтовкой «СВТ», отдавал короткие распоряжения, которые зачастую сводились к одному: «Держаться!» – становился рядом с ячейкой, делал несколько выстрелов и шел дальше.

Когда начался минометный обстрел, он понял, что немцы окончательно определили очертания обороны роты, в том числе и его взвода, и теперь прибегнут к своей излюбленной тактике: начнут выкуривать окопавшихся артиллерийским и минометным огнем, сосредоточив его в месте прорыва. Значит, местом прорыва выбрана оборона четвертого взвода.

– Убрать оружие! – скомандовал он. – Всем – в окопы!

Якуты точно исполнили приказ. Только несколько бойцов некоторое время еще маячили над брустверами, посылая в сторону залегших немецких пехотинцев редкие выстрелы. Вскоре и их заляпанные грязью каски исчезли в ячейках. И Старцев дрожащими пальцами открыл пачку папирос, вытащил одну, размял и закурил. Минометы выкладывали мины парами, очень плотно и точно. Фонтаны взрывов так и наскакивали на линию окопов. Под таким огнем никакой связной не проскочит, подумал Старцев. Папиросу докурить он не успел.

– Танки! – закричали наблюдатели.

Если стрельбе из винтовок якуты были обучены неплохо и вели огонь не хуже бойцов не первого года службы, то гранаты сегодня утром увидели впервые. И Старцев раздал гранаты сержантам. Им же поручил и запас противотанковых гранат, который старшина выделил на взвод. Две «РПГ-40» взводный взял себе. И теперь они лежали в его ячейке, в неглубокой нише, рядом с фляжкой и солдатским котелком, сверху прикрытым вафельным полотенцем. Кашу, которую связной принес ему в обед, Старцев так и не успел съесть. Теперь она, конечно же, остыла и превратилась в студень.

Он потрогал гранаты, переставил их поближе. Но потом одну из них снова затолкал в глубину ниши. Взрывы мин встряхивали ячейку. По стенкам пошли трещины. Одна пара легла совсем рядом, и окоп засыпало землей. Старцев встал. Надо было вставать. Хотя мины еще рвались вокруг, выкашивая окрестность и воздух, уплотненный толовой гарью, раскаленными осколками.

Танки подошли совсем близко. Пехота снова сидела на броне. Немцы боялись противопехотных мин. Но минировать подходы к траншее рота не успела. Времени хватило только на то, чтобы окопаться как следует. Да и мин не было.

– По танковому десанту!.. – закричал Старцев и первым разрядил обойму из своей «СВТ».

Левее, на стыке с третьим взводом, заработал немецкий скорострельный пулемет. Пули зашлепали возле ячейки взводного, и он невольно подогнул колени и спрятал голову за бруствер. Но тут же спохватился, вспомнив, что сказал ему связной, и, зарядив новую обойму, повел огонь по пулеметчику. Удар в плечо оказался такой силы, что младшего лейтенанта Старцева выбросило из ячейки в траншею.

– Командир! Командир! Командира убило!

Старцев открыл глаза. Над ним склонилось широкоскулое лицо, испуганные глаза внимательно смотрели в узкий косой разрез.

– Тихо, Николаев. Не шуми. Живой я. – И он попытался встать.

Боль в предплечье овладела им сразу и потащила все тело куда-то вперед и влево. Связной Николаев подхватил взводного и посадил на гранатный ящик. Тут же прибежал санитар. Такой же коренастый, как и Николаев, ефрейтор Федотов. Он быстро расстегнул пуговицы шинели и начал снимать ее с плеча взводного. Пальцы санитара скользили в багровой слизи, быстро накапливавшейся в рукаве.

– Сейчас, сейчас, русский, – приговаривал он, хватаясь то за перебитую руку младшего лейтенанта, то за санитарную сумку.

– Посмотри, Федотов, танки далеко? – приказал взводный санитару. Он произнес это таким тоном, что санитар не посмел ослушаться.

– Совсем близко, – крикнул ефрейтор и потянулся к нише с гранатами.

– Стой! Быстро бинтуй руку!

Санитар начал бинтовать прямо поверх гимнастерки. Кровавое пятно тут же проступало сквозь марлевую ткань. Кость была перебита. Рука не слушалась. Но боль отступила. Недолго ж я повоевал, подумал младший лейтенант Старцев.

– Привяжи руку к ремню, – приказал он санитару и показал жестом, что надо делать.

Танк грохотал гусеницами где-то совсем рядом. Санитар снова выглянул через бруствер и побледнел.

– Помоги подняться! Дай гранату!

Санитар точно выполнял приказы Старцева. Взводный посмотрел в поле и сразу все понял. Немцы прорвались на стыке его и третьего взводов и вышли во фланг роте. Танк, двигавшийся левее, остановился. Дернулась его башня, и сноп огня выплеснулся из короткого ствола. Но тут же над кормой закурился дымок и яркое, почти белое пламя заиграло на броне. А на окоп взводного тем временем шел другой танк. Работал его башенный пулемет. Но очереди уходили куда-то выше, как будто пулеметчик имел другую цель, находившуюся дальше, в тылу взвода. Танк остановился и с короткой остановки произвел выстрел. Снаряд тоже улетел в сторону леса. И Старцев понял, что танкисты стреляют по позиции артиллеристов.