Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева - [25]

Нащупывая возможность проникнуть в сомкнутую когорту кремлевских партократов, Андропов приходил в отчаяние — не оставалось ни щелочки. Положение осложнялось тем, что всех их спаяли воедино не только круговая порука власти, но и кумовство, давнее приятельство, общие воспоминания, вплоть до землячества (когорта днепропетровцев во главе с Брежневым), и — что сильнее любых клятв верности — родственные узы. Жена партийного секретаря Грузии Василия Мжаванадзе была сестрой жены партийного секретаря Украины Петра Шелеста, обе дружили с женой Брежнева, которая была сестрой жены Семена Двигуна. А того Брежнев намеренно подсунул Андропову в заместители, фактически — в соглядатаи.

Занимая высокий пост начальника госбезопасности, Андропов тем не менее был скован по рукам и ногам, контролируем в любой своей акции. Его власть преднамеренно ограничили, он был окружен надзирателями — от нижнего соседа Брежнева до брежневского земляка и свойственника Двигуна, и видел в этом горький парадокс судьбы: главный человек секретной службы, специалист по интригам, заговорам и подпольным операциям, к которому стекались доносы и жалобы со всего мира, сам стал объектом неустанной слежки и надзора. Андропов не мог сделать по собственной инициативе, о чем бы его первый заместитель Двигун не “настучал" тут же лично Брежневу либо опосредованно — через свою жену жене Брежнева, а та уже — “самому". В конце концов для Двигуна все это кончилось печально, ибо иметь при себе стукача шефу тайной полиции обременительно, особенно в решающий период борьбы за власть. В начале 1982 года Андропов Двигуна убрал.

А пока что, в самом конце 60-х годов, трезво взвесив свои возможности, он понял, что, находясь на двадцатых и даже ниже ступенях кремлевской иерархии, не имеет никаких шансов обойти могущественных соперников. И даже когда в 1973 году стал полноправным членом Политбюро и стоял уже приблизительно на 15-й ступеньке иерархической лестницы — все равно кремлевские вожди оставались для него неуязвимы, и если бы он, со всем незаурядным опытом интриг и подкопов, включился в борьбу за власть, то точно бы проиграл и потерял все, что так долго и усидчиво накапливал.

Тогда-то он, прокрутив все варианты и упершись в тупик, сделал замечательное открытие, выведшее его из полного мрака предположений и гипотез на яркий свет истины. Он изобрел универсальное средство против державных партократов и их ставленников: открыл источник их общей и абсолютной уязвимости. Так началась его знаменитая, хотя опять же поначалу скрытая, под национальными псевдонимами, борьба с коррупцией в южных советских республиках, которые послужили опытным полем борьбы с политической конкуренцией во всесоюзном масштабе. В конце 70-х годов Андропов перенес свой великий эксперимент в Москву, где одного за другим нейтрализовывал либо устранял политических соперников уже в Кремле — под тем же прикрытием борьбы с коррупцией и злоупотреблением властью. Безукоризненный предлог, дающий стопроцентную “продуктивность": в стране всеобщего дефицита — от продуктов питания и одежды до квартир и автомобилей — любой человек на руководящем посту подходил под обвинение в коррупции, а если даже и был неподкупен как скала, то неизбежен по крайней мере хотя бы один родственник, использующий его высокое служебное положение для приобретения привилегий и благ и бросающий густую компрометирующую тень.

Однако пока что Андропов и думать не мог о борьбе с кремлевской мафией — даже если, к примеру, роскошная жизнь и почти царские привилегии дочери Брежнева были не только налицо, но и напоказ. Он не обладал еще достаточными полномочиями, чтобы применить универсальное орудие дискредитации политического противника в Москве, не говоря уже о Кремле. Начинать приходилось издалека — в буквальном, географическом смысле слова.

Азербайджан и Грузия — две отдаленные закавказские республики. Одна — на побережье Каспийского моря, другая — Черного. Одна известна нефтяными вышками, другая — крупнейшим в СССР месторождением марганца и сбором 95 процентов советского чая. Одна — мусульманской веры, другая — старинной православной. Одна — с интернациональной исторической прививкой и большей русификацией, другая — сохранившая в чистоте уникальный язык и национальную принадлежность. Эти во многом отличные друг от друга советские республики и были выбраны Андроповым как экспериментальные площадки по борьбе с партократами под видом борьбы с коррупцией. Обе республики подходили для этого не только по причине удаленности от метрополии, но и по другой, не менее важной для оправдания карательных мер причине: коррупция, взяточничество, подкуп, протекционизм здесь уже стали темой фольклора, имели глубокие национальные и исторические корни. По всему Союзу были легендарно известны как грузинские подпольные миллионеры, так и бакинские валютчики.

Впрочем, рыба плыла к рыбаку — Азербайджан возник, как только Андропов лично познакомился с Гейдаром Алиевым, тогдашним председателем азербайджанского КГБ.

Полицейский блицкриг в Азербайджане

При близком знакомстве Алиев произвел на Андропова сильнейшее впечатление и был поэтому избран первым исполнителем пробного полицейского переворота на территории СССР.