Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева - [150]

В сталинские времена из этой милой и трагической сказки (талантливый Левша в конце погибал от собственного алкоголизма, бюрократического равнодушия и полицейской брутальности) был вычленен примитивный шовинистический образ, и его-то и вспомнил Михаил Горбачев во время своего путешествия по Англии. И ответ Горбачева британскому министру следовало понимать в том смысле, что, как ни удивительны демонстрируемые вами достижения, мы, если понадобится, вас перещеголяем: пришлите нам блоху, а мы ее подкуем! Но так как английский министр был невеждой в русском фольклоре, то он мог ненароком решить, что речь идет о настоящей блохе, которую будущий советский вождь предлагал англичанам изловить и в живом виде отправить ее в Кремль, где он и остальные члены Политбюро ее подкуют и пришлют обратно в Лондон.

Трудно, однако, однозначно определить, что именно подтолкнуло Горбачева к сталинским анахронизмам. Только ли тактическая уловка в борьбе за власть, дабы не показаться старомодным членам Политбюро слишком современным человеком? Либо в этих образах своеобразно преломился реальный подход Горбачева к экономическим и политическим проблемам страны? Либо это была ностальгическая реминисценция юности и одновременно в некотором смысле указание на будущее? Скорее всего, все эти причины, соединившись, привели к таким архаическим вспышкам, как "стахановское движение" или подкованная русским мужиком английская стальная блоха.

Отсюда совершенно напрасные ожидания коренных экономических реформ в стране.

Естественно, новое поколение кремлевских вождей обеспокоено перманентным экономическим кризисом в стране, но, во-первых, не так сильно, как может показаться со стороны, никого из них лично этот кризис не касается, а народ лишен права голоса, а во-вторых, этот кризис их волнует исключительно с военной точки зрения в связи с катастрофическим отставанием СССР от США в военной технологии.

Став во главе империи, Горбачев повел себя еще более решительно, выдавая анахронизмы за маяки и выявляя свои тайные политические идеалы.

Спустя два месяца после своей инаугурации, на торжественном собрании, посвященном сорокалетию победы над нацистской Германией, Горбачев назвал имя человека, которому, по его мнению, страна обязана победой, хотя на самом деле на нем лежала прямая ответственность за военную катастрофу и миллионы жертв в первые месяцы войны (не говоря уже о других его преступлениях). И Горбачев назвал этого человека торжественно, с указанием его постов и имени-отчества — Иосиф Виссарионович Сталин. Это было программное заявление — его в зале ждали и приветствовали бурной овацией. Настолько бурной, что некоторое время Горбачеву не давали продолжить его речь, хотя он и пытался, но аплодисменты заглушали ее. (В этой же речи первым из по-слесталинских вождей Горбачев возвратился к сталинской шовинистической терминологии и этнически выделил "великий русский народ" в качестве "вдохновляющего примера" для остальных советских народов — и тоже под бурную овацию аудитории).

После смерти тирана Горбачев был первым советским лидером, решившимся произнести имя Сталина в столь панегирическом ореоле. Хрущев иначе, как отрицательно, о нем не отзывался (несколько раз он, правда, отступал назад и скороговоркой выдавал тирану несколько комплиментов, но из чисто тактических соображений); Брежнев вспомнил Сталина только однажды, в ряду других военачальников и таки сорвал непредусмотренные аплодисменты; Андропов и Черненко публично не называли его ни разу. Горбачев это сделал с поразившей многих определенностью.

Парадокс в том, что, хотя Сталин принадлежит русскому прошлому, многие в России полагают, что и русское будущее должно принадлежать ему.

Начало частичному процессу ресталинизации было положено еще в октябре 1964 года, когда в результате государственного переворота был свергнут Хрущев, и путчисты, его бывшие соратники, бесповоротно отказались от так называемой "оттепели" — либерального курса на десталинизацию страны. Сам этот переворот, если его рассматривать с исторической точки зрения, был своего рода реакцией империи на антисталинскую политику Хрущева. Удивительным было не то, что заговорщикам так легко удалось свергнуть Хрущева, но то, что его не свергли прежде. Предыдущая плеяда сталинистов во главе с Молотовым на заседании Политбюро в 1957 году уже добилась устранения Хрущева, но маршал Жуков восстановил его на партийном престоле. Поразительна, однако, судьба Молотова, самого неуклонного, несгибаемого и вдохновенного сталиниста, который в 94-летнем возрасте был восстановлен в партии — через 22 года после того, как был из нее исключен. Произошло это летом 1984 года. Несмотря на разгар борьбы за власть в Кремле, там не возникло разногласий по этому вопросу.

Понадобился еще один переворот — после антихрущевского, в 1964 году — чтобы процесс ресталинизации набрал скорость и стал официальной политикой Кремля: полицейская революция, начатая Андроповым, и продолженная под сурдинку его сторонниками за спиной умирающего Черненко.

В чем истоки власти этого самодержавного мертвеца над народами России?