Заговор Высокомерных - [29]

Тем временем Кирилл не находил себе места. Телефон Дарьи молчал. Это не удивительно, ведь там, где она оказалась, мобильные запрещены. Отец уехал. Да и звонить ему он бы не стал, боясь, что тот что-нибудь заподозрит. Больше обратиться было не к кому. Когда в салоне ему сказали, что хозяйку увезла полиция, мужчина тут же позвонил знакомому из УБОПа. Тот по каким-то своим каналам выяснил, что Лисневская задержана по подозрению в убийстве и что это дело ведет следователь по фамилии Каплин. Даже раздобыл для Доронина его телефон. Но номер был все утро недоступен.

Когда позвонили из пресс-службы пенитенциариев и пригласили на мероприятие в городское СИЗО, Кирилл подумал, что таких совпадений не бывает. Даже почти поверил в мистику. Но нужно было работать, а голова забита совершенно иным. Пришлось вызвать своего новоиспеченного заместителя. Мила явилась с блокнотом и телефоном наперевес.

– На территории СИЗО будет закладка камня для будущей часовни, – вводя ее в курс дела, редактор думал о другом, поэтому выглядел слегка рассеянно. – Просили, чтобы был кто-то из руководства, а не просто корреспондент. Все-таки режимный объект пенитенциарной службы… Там экскурсию проведут, покажут камеры, служебных собак, тренировочный тир. А потом непосредственно само мероприятие. Митрополит лично будет присутствовать.

– Я поняла намек, Кирилл, – кивнула журналистка, делая пометки в блокноте. – Ты сам не можешь, и хочешь, чтобы съездила я. Ладно, съезжу.

– Главное, удостоверение не забудь, и, на всякий случай, паспорт. Иначе не пропустят. Там с этим очень строго.

– Знаю.

Встретил молодую женщину пресс-секретарь пенитенциарной службы Андрей Давыдов. Кроме нее должны были присутствовать всего несколько телеканалов и пара редакторов газет, а они уже были на месте. Поэтому внутрь Андрей проводил одну Милу.

Железные двери, которые с лязгом замыкаются, едва ты их минуешь, оставляли жутковатый осадок. А когда Мила с Андреем, только пройдя дежурного, оказались заблокированными в небольшом полутемном пространстве между двумя такими дверьми, молодая женщина даже испугалась.

– Обвиняемого на суд повезли. Когда выезжает автозак21, все двери блокируются. Надо подождать, – успокоил ее молодой человек.

– Как вы здесь работаете, – выдохнула журналистка, стараясь унять невольно нахлынувшее волнение.

Наконец послышался гул разблокированных дверей, и они смогли пройти дальше. В той части здания, где находились кабинеты сотрудников, все выглядело не так уж мрачно.

– Коллеги, – обратился Андрей к журналистам, – Сейчас мы заглянем в несколько камер, вы увидите быт заключенных. Затем познакомим вас с кинологической службой, продемонстрируем новый тренировочный тир, и конечным пунктом будет мероприятие на улице – освещение места возведения часовни и закладка камня. После его завершения вам будут предоставлены дезинфицирующие средства для рук и обуви, а затем вы сможете покинуть здание СИЗО.

Журналистка с одного из телеканалов, пока ждали сотрудника, который проведет их к заключенным, принялась рассказывать:

– Моя мама когда-то тут работала врачом. Она говорила, что однажды отключили свет, и все двери наглухо заблокировались. Поэтому сотрудников выводили через старый подземный ход.

– Тут есть подземный ход? – удивился сопровождавший ее оператор.

– Да, как во всех замках. Еще со времен помещицы.

На самом деле девушка немного ошиблась, назвав купчиху Бирюкову помещицей. Именно ее дом в 1883 году был переделан в тюремный замок. А в годы революции и Гражданской войны он был реформирован в уездную тюрьму. В двадцатые она стала Домом Общественно-Принудительных Работ. И только почти через пятьдесят лет со дня своего основания учреждение было переименовано в окружной дом предварительного заключения. С этого момента и началась современная история следственного изолятора.

– Ну что, пойдемте знакомиться с «цветом нации», – не весело пошутил Андрей.

Административный корпус, где деловито сновали туда-сюда женщины в штатском, больше походил на обычное госучреждение. Даже не скажешь, что это режимный объект. Обычные деревянные двери, дорожки на полах в коридорах, пальмы в кадках. Но стоило попасть в здание, где содержались заключенные, ощущение реальности полностью пропало. Здесь все было серым, давящим – и бесконечные, лязгающие замками, железные двери-решетки, и крутые узкие лестницы. А еще спертый воздух и ощущение полной безысходности. Словно антураж к какой-то тяжелой драме или психологическому триллеру… В каждом коридоре журналисты натыкались на охранные посты, везде были сотрудники пенитенциарной службы.

В медблоке тяготящая атмосфера тюремных казематов сменилась густым запахом лекарств и бело-голубыми стенами. Туда представителей СМИ привели, чтобы продемонстрировать свежий ремонт и новое оборудование.

– Движемся в Европу, – с довольным видом похвастался подошедший врач. – Вот кресло массажное приобрели.

В палатах на данный момент людей было не много. В одну разрешили зайти, но снимать на камеры было запрещено. На старой кровати, еще железной, с панцирной сеткой, лицом к стене лежала светловолосая женщина. Судя по угадывающимся под одеялом очертаниям фигуры – молодая. Когда она повернулась на шум, сонно моргая, Мила обмерла. Это была Лисневская! Журналистка с трудом могла поверить в увиденное.