Заговор в Уайтчепеле - [55]

Джон

Миссис Питт подняла голову. Джуно пристально смотрела на нее все с той же болью в глазах. Она протянула ей стопку листов с заметками для будущих статей.

Шарлотта читала их с растущим беспокойством, которое в конце концов сменилось тревогой. Упоминания о реформах приобретали все более конкретный характер. Римской революции 1848 года возносились безудержные похвалы. Древнеримская республика рассматривалась как идеал, а Римская империя – как образец тирании. Призыв к созданию современной республики после свержения монархии был более чем прозрачен. Присутствовали также туманные ссылки на некое тайное общество, члены которого ратовали за сохранение монархии любыми средствами, даже ценой пролития крови в случае возникновения достаточно серьезной угрозы.

Миссис Питт положила на стол последний лист и посмотрела на хозяйку дома, которая сидела с бледным лицом и поникшими плечами.

– Неужели это возможно? – спросила Джуно внезапно охрипшим голосом. – Как вы думаете, они действительно планировали учредить республику здесь, в Англии?

– Пожалуй…

Как бы ужасно это ни звучало, но отрицать очевидное было бы бессмысленно.

Миссис Феттерс сидела не шевелясь и слегка подавшись вперед, словно нуждалась в поддержке.

– После того… после того, как умрет королева?

– Вероятно, – отозвалась Шарлотта.

Джуно покачала головой.

– Это может случиться в любой момент. Ей уже за семьдесят. А что они собираются делать с принцем Уэльским?

– Об этом ничего не говорится. Думаю, в целях предосторожности они не стали писать о своих планах, если, конечно, у них были конкретные планы, а не одни лишь мечты. Тем более если речь идет о тайном обществе, о котором они упоминают.

– Я понимаю, что реформы нужны, – заявила миссис Феттерс, тщательно подбирая слова. – Кругом страшная нищета и несправедливость. Странно, что они ничего не говорят о женщинах. – Она попыталась изобразить улыбку, но у нее это получилось плохо. – Они не говорят о том, что мы должны иметь больше прав и принимать более активное участие в принятии решений, особенно тех, которые касаются наших детей.

Неожиданно Джуно затрясла головой, а ее губы задрожали.

– Но я не хочу этого. – Она сделала жест рукой, словно отталкивала что-то от себя. – Я знаю, Мартин восхищался республиканскими идеалами, равенством граждан, но мне никогда не приходило в голову, что он хочет, чтобы у нас тоже была республика. Я не хочу… я не хочу таких перемен… – Она судорожно сглотнула. – Это было бы слишком… Мне очень нравится то, что у нас есть, и то, какие мы есть.

Вдова умоляюще взглянула на Шарлотту, словно призывая понять ее.

– Но мы принадлежим к привилегированному классу, – заметила ее гостья, – и составляем весьма немногочисленное меньшинство.

– И поэтому его убили? – задала Джуно вопрос, который висел в воздухе. – Может быть, Эдинетт принадлежал к этому тайному обществу и убил Мартина из-за этого… плана создания республики?

– Если это так, тогда понятно, почему он ничего не сказал в свою защиту.

Миссис Питт принялась лихорадочно размышлять. Являются ли члены «Узкого круга» монархистами? А если Эдинетт узнал о планах друга и понял, что тот не только восхищается славной революцией 1848 года в Европе, но и намеревается воплотить ее идеалы в Англии? Пусть даже и так, каким образом это способно помочь Томасу?

Миссис Феттерс сидела и смотрела в пустоту. Внутри ее что-то сломалось. Человек, которого она любила столько лет, вдруг предстал перед нею в совершенно ином, пугающем обличье, олицетворяя собой угрозу всему тому, что было для нее столь привычно и любимо. Шарлотта, которой было ужасно жалко эту женщину, хотела сказать что-нибудь в утешение, но это выглядело бы как проявление снисходительности с ее стороны. Как будто она одна выявила эту ситуацию и отвела Джуно роль наблюдателя, пострадавшей стороны, а не главного персонажа.

– У вас есть сейф? – спросила миссис Питт.

– Думаете, там может быть что-то еще? – спросила хозяйка дома с несчастным видом.

– Не знаю. Но я думаю, вам следует хранить письма и бумаги в сейфе, поскольку этот ящик уже нельзя запереть. Их необходимо сохранить, поскольку пока можно только гадать, что они означают. Мы можем и ошибаться.

В глазах Джуно вспыхнули огоньки.

– Вы не верите в это, и я тоже не верю. Мартин страстно мечтал о реформах. Я и сейчас хорошо помню, как он говорил о преимуществах республики по сравнению с монархией. Он критиковал принца Уэльского и королеву. Говорил, что, если б королева несла ответственность перед народом Британии, как любой другой правитель, ее сместили бы много лет назад. Кто еще может позволить себе отойти от дел из-за смерти супруга?

– Никто, – согласилась Шарлотта. – И многие люди говорят то же самое. Сама я тоже так считаю. Но это вовсе не означает, что я хочу, чтобы была республика… или что я буду бороться за ее создание.

Миссис Феттерс, собиравшая бумаги в стопку, слегка нахмурилась.

– То, что здесь написано, ничего не доказывает, – тихо произнесла она, как будто слова обжигали ей губы.

Ее гостья молчала в нерешительности, и, пока она соображала, что сказать, Джуно опередила ее: