Заговор в Уайтчепеле - [38]

– Я знаю.

Сэмюэль стоял посреди тротуара, погрузившись в размышления, и мимо них по Боу-стрит проносился поток повозок и фургонов, а пешеходам приходилось обходить их, спускаясь в придорожную канаву.

– Мы сделали все, чтобы выяснить эту причину. Никто никогда не замечал даже намека на ссору между ними. – Полицейский покачал головой. – Ни деньги, ни женщина, ни конкуренция в бизнесе или в спорте, ни что-либо иное. Даже в политике они придерживались сходных взглядов.

– Значица, вы провели расследование не то чтобы тщательно. – Фиппс встала перед ним, уперев руки в бока. – Что сделал бы мистер Питт, будь он здеся?

– То же самое, что и сделал, – ответил Телман. – Он изучил все, что связывало их, чтобы понять, из-за чего между ними могла возникнуть ссора. Мы побеседовали со всеми их друзьями и знакомыми. Провели обыск в доме, прочитали все найденные там бумаги. Ничего.

Грейси щурилась от ярких лучей солнца и, прикусив губу, смотрела инспектору в глаза. Худенькая, в большом, не по размеру, платье, она напоминала усталую, рассерженную девочку, готовую разрыдаться.

– Нормальный человек не станет убивать без причины, – упрямо повторяла она. – И это произошло внезапно – стало быть, перед тем чегой-то случилось. Выясните, шо происходило кажный день в неделю до момента убийства.

Она не потрудилась добавить «пожалуйста».

Телман колебался – не из-за нежелания делать это, а потому, что не мог придумать ничего путного. Грейси не спускала с него глаз, и он должен был дать ей ответ. Горничная не представляла, с какими трудностями было сопряжено расследование, не знала, какие усилия они с Питтом предпринимали, но она была исполнена решимости сражаться за тех, кого любила, за тех, кто составлял часть ее жизни.

А вот Сэмюэлю не хотелось составлять часть чьей-либо жизни и не хотелось признавать, что он хорошо относится к Томасу. Разумеется, то, что с ним поступили несправедливо, имело значение, но мир был полон несправедливостей. Против одних можно бороться, против других – нет. Глупо тратить время и силы в сражении, в котором невозможно одержать победу.

Грейси все еще ждала ответа, не веря, что инспектор способен отказаться.

Он открыл было рот, чтобы объяснить ей, насколько бессмысленна ее затея, но вместо этого неожиданно для себя сказал то, что она хотела услышать:

– Я постараюсь выяснить, чем занимался Эдинетт последние несколько дней перед убийством Феттерса.

Это была самая настоящая нелепость. Как может полицейский позволять какой-то девчонке-горничной так себя дурачить?!

– Не знаю, когда мне удастся сделать это, – добавил Сэмюэль уклончиво. – Потребуется время. Если Уэтрон вышвырнет меня со службы, это делу не поможет.

– Конешна, не поможет, – рассудительно произнесла Грейси, кивнув.

Неожиданно она одарила инспектора ослепительной улыбкой, от которой сердце подпрыгнуло у него в груди. Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам, и мысленно выругал себя за такую слабость.

– Как только что-нибудь узнаю, сразу сообщу вам, – буркнул он. – А теперь идите, мне нужно работать.

Не взглянув больше на нее, он повернулся, быстро поднялся по ступенькам и скрылся в дверях. Грейси громко фыркнула и, вдохновленная, отправилась искать омнибус, чтобы вернуться на Кеппел-стрит.

* * *

Телман приступил к расследованию в тот же вечер. Выйдя из здания управления на Боу-стрит, он купил у уличного торговца горячий пирог и ел его, пока шел по Энделл-стрит. Ему следовало действовать предельно осторожно, не оставляя следов – не только по соображениям собственной безопасности, но и потому, что если б начальство узнало о его частном расследовании, он не смог бы завершить начатое.

Кто мог знать, чем занимался Джон Эдинетт? С кем он виделся? Где бывал в дни, предшествовавшие гибели Феттерса? Сам Эдинетт клялся, что в эти дни он не делал ничего особенного или необычного.

Телман впивался зубами в пирог, стараясь не выдавить из него начинку. Эдинетту не было нужды зарабатывать себе на жизнь. Он мог проводить время, как ему заблагорассудится. Обычно этот человек посещал различные клубы, многие из которых имели отношение к научным исследованиям и деятельности Национального географического общества. Такой образ жизни вели те, кто унаследовал деньги и мог позволить себе праздное времяпрепровождение, и Сэмюэль глубоко презирал их со всей страстью человека, видевшего, как люди трудятся основную часть дня и ложатся в холодную постель голодными.

– Газету, сэр! – крикнул ему пробегавший мимо мальчишка-газетчик. – Читали о мистере Гладстоне? Он оскорбил рабочих страны – так говорит лорд Солсбери. Некоторые добиваются восьмичасового рабочего дня! – Мальчик ухмыльнулся. – Или они выпустили новый номер «Тьмы и зари», о коррупции в Древнем Риме? – с надеждой добавил он.

Телман протянул ему монету и взял газету. Его интересовали не результаты выборов, а последние новости об анархистах. Ускорив шаг, инспектор вернулся мыслями к своей проблеме. Ему доставило бы немалое удовлетворение, если б он смог выяснить, почему Эдинетт совершил убийство. Тогда он сделал бы все, чтобы об этом узнали все лондонцы, желают они того или нет. Сэмюэлю было не привыкать отслеживать перемещения людей, но до сих пор он занимался этим в пределах своих должностных полномочий. Теперь же совсем другое дело. Ему придется прибегнуть к услугам тех, кому он сам оказал услуги в прошлом, а также, возможно, тех, кому вынужден будет оказать их в будущем.