Заговор - [16]

Вашингтон. 26 февраля, 16.24

Взрывная волна взметнулась в воздух потоком стекла и воды, из-под пола полетели осколки металла, там, где был нижний проход галереи, образовалась воронка. Вопли и крики, заполонившие все вокруг, восемнадцать секунд спустя заглушил взрыв второй бомбы, из провала вырвалось пламя, которое волной жгущего золота охватывало людей. Повалил сладковатый дым, более смертоносный, чем огонь, он сдавливал дыхание и заставлял жертвы вжиматься в то, что осталось от пола. Те, кто мог, в панике бежали, мужчины сбивали женщин с ног, родители судорожно хватали детей, баюкали их, хватавших ротиками воздух, которым уже не могли дышать.

Меньше чем через шесть минут все было кончено. Некоторым повезло. Первый взрыв застал их врасплох, убив на месте. Другим пришлось пережить газ, почувствовать, как лижут их тело языки пламени, вынести муку обращения собственной плоти в пепел.

В 16 часов 58 минут к месту взрыва пробились первые спасательные отряды. Четырнадцать часов ушло у них на то, чтобы установить потери: 117 жертв. Еще через два дня число их возросло до 130.

* * *

Сара вышла из метро на Пятнадцатой улице и пошла к Шестой авеню. Хотела взять такси, но решила, что на метро сбережет время. Впрочем, торопиться было некуда. Собственно, она освободила весь вечер, чтобы разобраться в сведениях, полученных от Джасперса. Пробираясь по заснеженному тротуару, Сара с улыбкой вспоминала о молодом ученом, поторапливавшем их обоих из-за великого нетерпения вернуться к работе. Он был так предан тому, чем занимался, так погружен в свой маленький мир, где каждый миг настолько драгоценен, что обидно терять его попусту. «Вы везучий человек, Ксандр Джасперс, — подумала она. — Повезло вам: такая страсть». И все же не этим он ее ошеломил. Сара побаивалась этой встречи, ощущая порой беспомощность от собственного невежества. Эти страхи он каким-то образом с нее снял. Напротив, ввел в свой мир и, похоже, обрадовался, когда она заинтересовалась. А как боялся, что наскучит ей! Сара невольно улыбнулась, вспомнив об этом.

Под маячившей в вышине неоновой громадиной «Радио-Сити» она свернула на проспект. Он был забит людьми, и каждый в этот час пик норовил пробить, прорвать беспорядочную суету. Немилосердный темп, казалось, подхватил и понес Сару в завораживающем потоке. Все воспоминания о приятном дне быстро улетучились. Она чувствовала, что теряется в толпе, в ноющем гаме человеческого месива.

Учащающийся пульс движения вселился в нее, эхом отозвавшись на неунявшееся в душе арабское безумие. Нет! Только не тут! Только не сейчас! — воззвал голос из глубины ее сознания. Голова шла кругом в оцепенелом отрешении от шума и крика, мысли разлетались все дальше и дальше. Борись, Сара! Запыхавшись, чувствуя ком в груди, она остановилась, озираясь вокруг, отыскивая то, что вернуло бы ее обратно. Прохожие спешили мимо, неодобрительно поглядывая на нее, но Сара их почти не замечала: все силы уходили на то, чтобы вернуть спокойствие. Хоть бы отпустило. С большим трудом восстановила дыхание. Унималась дрожь. Оглядись вокруг. Это Нью-Йорк. Тут тебе незачем прятаться. Все так, как и должно быть. Как было прежде.

Спасительным убежищем маячила впереди гостиница. Сара пошла, вновь окунувшись в людской поток. Но даже в его гуще была обособлена, будто упрятана в кокон.

Пять минут спустя она стояла у стойки «Хилтона», на которой лежала гостевая карточка с указанием ее номера. Все еще дрожа, последовала за коридорным по вестибюлю к лифтам, скользя взглядом по широкому ряду часов, колец и ожерелий в застекленных витринах, вмурованных в мраморную стену. Необыкновенно сияющий камень привлек внимание Сары: глубокая переливающаяся синева, ничуть не утратившая своей мягкости в стерильно белом освещении просторного холла. Сара остановилась, любуясь сапфиром, как будто где-то уже виденным.

— Желаете посмотреть, мадам? — Рядом возник мужчина в добротно сшитом костюме, прилизанные волосы тщательно скрывали лысину. Сара взглянула на него, на миг смешавшись. — Мадам?

— Нет. Нет, благодарю вас, — выдавила она из себя. — Прекрасный камень.

— Да, изысканная огранка.

— Похоже, я упустила своего коридорного, — сказала Сара, посмотрев в сторону лифтов.

— Разумеется. — Прилизанный оборвал себя на полуслове и расплылся в хитрющей улыбочке. — Тогда, возможно, в другой раз.

Он уже занялся следующим покупателем. Сара еще раз вгляделась в сапфир (тот манил к себе с удивительно притягательной силой), потом, повернувшись, увидела коридорного в двадцати ярдах впереди. Он ждал у лифтов. Махнув ему рукой, Сара быстро пошла через вестибюль.

Вашингтон. 26 февраля, 17.27

Он шел не спеша, почти прогулочной походкой; когда сворачивал на Джи-стрит, фонари уже светили вовсю. Вашингтон в сумерках. Питер Эггарт держал руки в карманах, глаза неотрывно следили за входом в здание ядрах в двухстах вниз по улице. Как его и предупреждали, оттуда вышли три голландских дипломата и направились ему навстречу. Они были увлечены разговором: шедшая в центре женщина, очевидно, что-то объясняла двум спутникам. Эггарт, не замедляя шага, медленно вытащил из кармана пистолет и плотно прижал его к боку, сближаясь с троицей. Никто на улице ничего и не заметил, пока он, подойдя почти вплотную, не поднял ствол и не всадил две пули в грудь женщине, а затем по пуле в каждого из мужчин. Всех троих отбросило назад… И разом — внезапная тишина, все замерло, застыло.