Заговор призраков - [50]

Шаги Альберта сделались тише, мягче. Подслушивать под дверь детской, конечно, моветон, но в прошлый раз он именно так вычислил няньку, посмевшую сказать, что принца с принцессой плохо кормят. Что, дескать, за еда такая, галеты да бульон? Где деликатесы? За свою дерзость дуреха поплатилась местом.

4

Альберт заглянул в приоткрытую дверь. В плетеном кресле у окна сидела леди Литтлтон – кругленькая, точно булочка, как всегда в опрятном платье и чепце. У ее ног возились Вики, посасывая коралловую погремушку, рядом ползал Берти, настойчивый, как майский жук. Вот он добрался до кресла напротив и вцепился в чью-то серую, расшитую вульгарными розами юбку – чью же?

– Я не ослышалась, мисс Тревельян? Вам требуется… предмет туалета его королевского высочества? – вопрошала статс-гувернантка.

– Ну да.

– А вы уверены, что нам не обойтись одним лишь зверобоем на подоконнике? И тем истыканным булавками овечьим сердцем, которые вы закопали в кадке с пальмой?

– Так было бы спокойнее, миледи.

Альберт открыл дверь пошире, хотя и так знал, кого увидит. Мало того, что негодница вновь забрела в его дом. Она еще и сидела! Сидела в присутствии принца крови – и это при том, что даже кормилицам было велено стоя прикладывать детей к груди. Видимо, поездка в королевском ландо, пусть и краткая, нагнала на девчонку спеси.

– Я прослежу за тем, чтобы обе колыбели ежедневно обмахивали Библией. Скажем, в восемь утра и в восемь вечера, после ванны, – придворная гувернантка во всех обстоятельствах сохраняла деловитость. – Четырехлистный клевер мы закажем в Ирландии, хотя не знаю, как скоро его привезут… Но это? Сомневаюсь, что его королевское высочество согласится на вашу просьбу. Всякого рода обряды ему не по душе.

– Понимаю, миледи, – улыбалась рыжая бестия. – Но если спрятать нижнее белье отца в изножье кроватки, никакая нечисть к ребенку не подступится. Так в народе говорят.

– Что ж, я попрошу его камердинера…

– Не утруждайте себя, миледи. Девушка может лично высказать мне все, что пожелает.

Рыжей хватило ума, чтобы вскочить и сделать книксен, но любезности припозднились. Ее стараниями детская напоминала шатер в цыганском таборе. Куда ни посмотри – наткнешься на амулет. Даже с кисейного полога над колыбельками свисали нитки бус. А в простенке между окнами виднелся обращенный вершиной вниз треугольник, состоявший из букв. В этой тарабарщине угадывалось слово «Абракадабра», начертанное углем прямо на обоях.

Принц ослабил шейный платок и сразу же почувствовал, как в голову ударила кровь. Невероятно! Эта дрянь прикасалась к его детям. Прикасалась пальцами, измазанными в соке ядовитых трав, учила Вики твердить галиматью, набивала головку девочки языческой шелухой. И все это – под носом у него, у отца!

– Как, вы побледнели? А я уж было подумал, что наглости вам не занимать – не всякая посмеет превратить детскую в балаган. И какую детскую! Вот это что? – Он шагнул к окну и двумя пальцами снял с гвоздя пучок сухих трав.

– Зверо-б-бой. Он защищает от…

– А это? – Он схватил холщовый мешочек, внутри которого что-то перекатывалось. – Тоже какое-то средство, годное лишь на то, чтобы пугать крестьян? Я еще понимаю, если бы ей поверили няньки, они простого звания, но вы, Литтлтон? Вы меня разочаровали. Будьте уверены, это происшествие не останется без последствий.

– Ее величество приказывали… – начала старушка, чуть не плача.

– Если маленькой шарлатанке удалось одурачить вашу королеву, вы, как леди ее двора, должны краснеть от стыда, а не плясать под ту же дудку!

Заходилась в лае Эос. Дети хватали гувернантку за ноги и ревели. Им никогда еще не приходилось видеть отца разгневанным, и он почувствовал укол стыда, но уже не мог остановиться.

Как же он ненавидел эту кликушу. Она здесь лишняя, она все испортит!

– Schande! Всю эту мерзость снять. – Он обвел рукой детскую – замусоренную, оскверненную. – Немедленно! А вы, Агнесс Тревельян, подите прочь, и чтобы духу вашего здесь не было! Вам все понятно? Держитесь подальше от моих детей! Появитесь еще раз, и я запру вас в тюрьме, пусть это и против всех здешних законов! Прочь!

5

Подгоняемая окриками, точно хлопками бича, Агнесс выскочила из детской. Где она, как сюда попала и куда ей теперь, девушка не имела ни малейшего представления. Голова шла кругом. Букли растрепались и липли ко лбу, застилая и без того затуманенный взор. Она прислонилась к стене, чтобы перевести дыхание, но вскинулась от лая борзой и, не разбирая дороги, помчалась по коридору. Все равно куда, лишь бы прочь!

Принимать решения она предоставила ногам, потому как думать уже не могла. В голове клокотала обида, точно варево в котелке миссис Крэгмор, и мутной пеной над ней вскипала ярость.

Почему, ну почему принц устроил ей такой разнос? И нет бы ей одной – милейшая леди Литтлтон тоже схлопотала нагоняй! А ведь обе они выполняли приказ королевы, которая, между прочим, властвует над всем, включая своего мужа. Он-то ей не соправитель, а всего-навсего консорт, а следовательно, никто. Выскочка из какого-то княжества, а уж задается! Помолчал бы.

Агнесс оглянулась, опасаясь, как бы он не расслышал ее мысли, уж очень громко они думались. Но погони не было. Долго еще принц будет бесноваться, срывая со стен плоды ее многочасовых трудов. До овечьего сердца, центрального элемента этой кропотливо сложенной мозаики, он тоже рано или поздно доберется. И тогда детская останется без защиты. Если злые духи захотят туда наведаться, то войдут беспрепятственно. Над принцем и принцессой, такими славными крошками, нависла угроза!