Заговор мерлина - [9]

Папа не шутил. Он может быть настоящей свиньей, когда захочет. Я подумал, не стоит ли скрутить его и самого запереть в сарае – в конце концов, я сильнее и выше ростом, хотя мне только перед Рождеством исполнится пятнадцать. Но потом я подумал о том, что на самом деле он мне не отец, ведь мы с ним вроде как усыновили друг друга после того, как мама погибла, потому что обычно мы друг друга одобряем, и где бы мы были, если бы не это.

Пока я размышлял обо всем этом, папа сказал:

– Да брось ты! Может, тебе там даже понравится. Потом будешь рассказывать людям, что своими глазами видел Максвелла Хайда – а он очень редко появляется на публике. Это всего лишь третье его выступление за всю его карьеру – и у меня такое ощущение, что он должен быть очень интересным оратором.

Максвелл Хайд и есть тот самый любимый папин автор. Я видел, что, если не позволю отцу взять меня с собой, это испортит ему все удовольствие. Поэтому я сдался. Он был ужасно доволен и сунул мне почитать одну из книжек этого Максвелла Хайда.

Я детективов не люблю, скучные они. А Максвелл Хайд оказался даже скучнее прочих, потому что действие его книг происходило в параллельном мире. Папе в них больше всего именно это и нравится. Он все талдычит про то, как хорошо у Максвелла Хайда продумана и прописана эта параллельная Англия. Насколько я понимаю, это означает, что там уйма занудных описаний того, насколько там все иначе: и король у них никогда не остается на одном месте, а путешествует по стране, и парламент сидит в Винчестере и ни фига не делает, и так далее. Но что меня особенно доставало, так это читать о параллельном мире, попасть в который я не могу. К тому времени, как я одолел первые две страницы, мне уже так хотелось оказаться в этом параллельном мире на самом деле, что меня будто огнем жгло.

Параллельных миров много. Я это знаю, потому что бывал в некоторых из них. Мои настоящие родители – из параллельного мира. Но насколько мне известно, самостоятельно я перемещаться из одного мира в другой не могу. Всегда нужно, чтобы рядом был кто-то, кто меня ведет. Нет, я пробовал и продолжаю пробовать, но у меня не выходит, и всё тут, хотя хочется этого мне так сильно, что мне даже во сне снится, как я оказываюсь в параллельном мире. Должно быть, я что-то делаю не так. И я решил посвятить этому всю первую неделю летних каникул и пробовать снова и снова, пока не прорвусь. А тут вместо этого папаша тащит меня на свою конференцию. Именно поэтому мне туда так не хотелось. Но раз уж обещал, пришлось ехать.

Все оказалось даже хуже, чем я ожидал.

Большой мрачный отель, наполненный дядьками и тетками в приличных костюмах. Эти дяди-тети считали себя ужасно важными персонами, – все, кроме двух-трех, которые считали себя господом богом, или Уильямом Шекспиром, или еще кем-нибудь, – и все они расхаживали в сопровождении толпы разодетых прихлебателей, которые не подпускали к ним обычных людей. Каждый час была какая-нибудь лекция. Некоторые из них читали шефы полиции или адвокаты, на таких я так уставал от борьбы с зевотой, что начинали слезиться глаза и болеть уши. Впрочем, одну из лекций, в воскресенье, должен был читать частный детектив. Я думал, что, возможно, хотя бы это будет интересно.

Естественно, всем собравшимся было не до подростков вроде меня. Они кидали неодобрительные взгляды на мои джинсы, а потом смотрели мне в лицо с таким видом, будто думали, что я забрел сюда по ошибке. Но что меня действительно доставало, так это то, что папа относился ко всему происходящему с большим энтузиазмом. Он бегал со стопкой книжек и пытался взять автографы у авторов, как будто он всего лишь еще один скромный поклонник, а не всемирно известный писатель. Меня всерьез задело, когда одна из этих не то богинь, не то Шекспиров занесла перо над книжкой, которую подсунул ей мой папа, и процедила:

– Имя?

– Тед Мэллори, – скромно ответил папа. – Я и сам немного пописываю.

Миссис Бог-Шекспир принялась что-то корябать, говоря:

– Наверное, вы пишете под псевдонимом? А что вы, собственно, написали?

– В основном ужасы, – признался папа.

А она сказала: «О-о!» – и вернула ему книжку с таким видом, будто она заразная.

А папа будто бы и не заметил. Он тащился. Знаменитый Максвелл Хайд должен был выступать вечером в субботу, и папа все твердил, что ждет не дождется этого события. А потом он взволновался еще сильнее, потому что один из писателей понормальнее – он был в джинсах, как и я, – сказал, что немного знаком с Максвеллом Хайдом и представит ему папу, если мы будем поблизости.

Папа пришел в полный восторг. К тому времени я зевал каждый раз, как он не смотрел в мою сторону, и поспешно захлопывал рот, когда он оборачивался ко мне. Мы носились по коридорам в поисках Максвелла Хайда, проталкиваясь через толпы народа, проталкивающегося в противоположном направлении, а я все думал: «Вот если бы я мог свернуть в сторону и выйти в параллельный мир!» Я был в отеле, когда сделал это впервые, и у меня осталось впечатление, что, возможно, оте ли и гостиницы – самое подходящее место для путешествий по мирам.

И вот, значит, я мечтал об этом, и тут мы наконец нашли Максвелла Хайда. Это было перед самым началом его лекции, он спешил, и мимо нас торопились люди, вливающиеся в большой зал, и тем не менее он вполне вежливо остановился, когда нормальный писатель окликнул его и сказал: