Заговор красного бонапарта - [126]
«Борт самолета СССР Н 170. 11 ч. 10 м. 45 с. Прошли над полюсом. Для страховки летим чуть дальше. Низкая облачность. Высота 1750 м. Идем на посадку.
Привет. До свиданья. Шмидт».
Оставшиеся на о. Рудольфа участники перелета тесной группой окружили свою рацию[43], лихорадочно ожидая дальнейших новостей. Все понимали, что самолет вылетел, подчиняясь приказу, вовсе не в благоприятную погоду, и всякие случайности и несчастья были возможны. Вот почему напряженно ждали закаленные полярники около радиоаппарата. Но он молчал и в этом молчании уже чувствовалась назревающая трагедия. Шли мучительные минуты, складывавшиеся в часы, а в небольшом бревенчатом домике у аппарата сидели люди в мехах, ожидая знакомых позывных — «ДЕ — В Р») («Я — самолет Водопьянова»). Но эфир молчал. Пронзительный ветер тоскливо выл в креплениях небольшой приемной мачты и «белое безмолвие», казалось, торжествовало. Лица бледнели и мрачнели. Все понимали, что «что-то» там УЖЕ случилось. Что там, за 900 километров ледяного мертвого поля, может быть, кто-то теперь уже борется из последних отчаянных сил за свою жизнь. И сознание невозможности помочь угнетало всех. В надвинувшихся волнах тумана возможность вылететь на помощь потерпевшим крушение (а чем иначе можно было объяснить молчание радио?) сводилась к нулю…
А там, над полюсом, когда по самолету пронеслось ликующее «Есть! Мы на полюсе!» флагштурмана Спирина, Водопьянов, широко ухмыльнувшись и радостным «раскатом» пройдясь по «родимой матушке», выключил моторы. Со свистом прорезая ледяной воздух, громадная 24-тонная металлическая птица стала кругами спускаться, как орел над беспомощной добычей. Внизу лежали белые густые облака. На несколько минут машина была окутана полупрозрачной ватой, но потом резко вырвалась из белых объятий и глазам полярников представилась простая, величественная и чарующая картина ледяного моря, кое-где прорезанного узкими темными полосками открытой воды. На полюсе, по глубокому океану ходили громадные ледяные поля да торчали бледно-зеленые пики угрюмых айсбергов. Все было пустынно, сурово и мертво…
Водопьянов сделал еще два круга над полюсом и, выбрав более ровную большую льдину, повел машину на посадку… Искусство посадки — самое трудное в летном деле. Одно — мягко снизить самолет на ровном аэродроме, полном известных опознавательных знаков, другое — благополучно приземлить тяжелую перегруженную машину с 13 пассажирами, при скорости более 100 километров, на неизвестную, слепящую и предательскую поверхность незнакомой льдины, по которой призрачными волнами ходят полосы тумана. И это — в 4 500 километрах от Москвы и почти в 1 000 от ближайших людей и ближайшей помощи.
Все затаили дыхание. Глаза Водопьянова превратились в сверкающие стальные щелки. На крепких щеках заиграли желваки от сжатых челюстей. Наступали исторические роковые миги…
Свистя и мягко рыча, громадная птица скользила над льдиной все ниже и ниже. Наконец, что-то резко взвизгнуло под лыжами самолета. Еще и еще… И вдруг… Внезапно оглушающим ревом опять загудели все четыре мотора и уже царапавшая ледяную поверхность машина вдруг рванулась вверх. Перед глазами замерших в напряжении людей внезапно поднялась острая ледяная стенка, раньше закрытая предательским туманом, вертикальная и угрожающая, о которую легко и просто разбился бы в щепки скользивший к ней самолет. В какую-то последнюю тысячную долю секунды острые глаза летчика различили эту предательскую западню сдающегося полюса, и он заставил «СССР Н 170» отчаянным прыжком, только чуть ударившись, перелететь это последнее препятствие. Потом опять чиркнули по льду лыжи и хвостовой поплавок, кучи снежной пыли поднялись сзади, качнуло крепче и резче, звон раздавливаемого льда слился в оглушающий гул. Но моторы уже молчали; машина, дрожа и подпрыгивая, все замедляла ход. Еще минута, — и флагман стал. Русские люди были на Северном полюсе!
Профессор Шмидт снял меховую шапку, отер лысеющий лоб и молча взволнованно пожал руку Водопьянову. Все они, старые полярники, понимали друг друга без слов. Никогда они не были так близко и так бесславно от смерти…
Искусство летчика спасло товарищей и успех экспедиции в последний момент. Но, может быть, эта тысячная доля секунды погубила маршала Тухачевского. Как знать, решился ли бы Сталин на удар по армии, если бы тягостное напряжение всей страны и всего мира было еще более усилено трагическим исходом полярного перелета?..
Ликующей толпой высыпали незванные полюсом гости на широкую льдину. Соленые слова, шутки и здоровый бодрый смех смело ударили по «белому безмолвию». Основная задача была выполнена: полюс завоеван!
Сейчас же было приступлено к выгрузке грузов, а Кренкель, взяв у Шмидта написанную им на листке блокнота телеграмму, с сияющим лицом полез в кабину самолета передать ее на остров Рудольфа, а оттуда в далекую родную Москву. Однако, через несколько минут, он с бледным и перекошенным лицом выглянул из самолета. Оказалось, что при резком толчке машины о ледяную стенку умформер получил внутреннее повреждение; при первой же волне, посланной Кренкелем в эфир, произошло короткое замыкание, и только что так счастливо основанная станция «Северный полюс» осталась немой.
Прошу читателя не искать в этой книге социально-политических тем или развязки тонких и путанных «психологических узлов». «Рука адмирала» — это просто, жизнерадостно-авантюрный роман из жизни современной подсоветской молодежи, тех юных душой, бесшабашных «неунывающих россиян», которым (даже и в трезвом виде) — «море — по колена» и «сам чорт — не брат!», И для которых — вопреки «советской обработке» — мощное величественное слово «РОССИЯ» всегда полно неумирающей силы и неувядающего очарования…
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.