Заговор красного бонапарта - [115]

— Ну, еще бы. Пири, так тот 20 лет тренировался и пошел со специальными собаками. А Седов — пехом, сам двое. Безумие!

— А собственно говоря (пониженным тоном), на кой нам ляд лезть на полюс? Чего мы там не видали?

— Да ты, видать, вовсе отсталый человек. Я, брат (покровительственно-объясняющим тоном), этот вопрос специально изучал. Там на полюсе, первое: погода делается. Всякие холода, ветры, перемены, циклоны и прочие черти в ступе именно там рождаются и потом к нам лезут. Значит, их изучить нужно на корню, на месте. Второе: как и куда лед двигается? Это для кораблевождения нужно. Читал, может, как до войны «Титаник» на льдину напоролся среди открытого океана? Тогда еще не знали толком Движения ледяных гор. Потом третье: жизнь моря нужно изучить. Там, дарма, что север — уйма рыбы. Селедку жрать, небось, хочешь? Где-то там есть для них питание — «планктон», есть какие-то течения, теплые и холодные, куда косяки рыбы направляются. Все это нужно знать — желудочный вопрос. Потом четвертое: магнетизм именно с полюса шалит и все компасы мира путает. Значит, опять же изучить нужно. Пятое…

— Довольно. Пощади. Пусть летят, чорт с ними!

— Нет, погоди — пятое: по радио нужно многое проверить, станцию установить и все прочее. Скоро ведь над полюсом запросто воздушные извозчики летать будут. «Эй, самолет, свободен»? «Свободен, гражданин». «А ну-ка — в Калифорнию. Сколько возьмешь?» «Да две тышши, товаришок». «Что так дорого?» «А как же, барин? Бензин нонеча почем? Не укупишь…»

— Ха-ха-ха, — густо рассмеялись вокруг.

— И кроме того, Великий северный путь надо освоить — по морю из Архангельска прямо во Владивосток!

— Ну, что ж, это тоже не вредно. Но самое главное вы, ребята, забыли — самый важный пункт: почему нас, русаков, туда тянет…

— А ну?

— Иностранцам нос утереть!..

Опять веселый заразительный хохот взорвался у самолетов. Очевидно было, что именно этот довод неотразимо подействовал на русские сердца… Тухачевский переходил от группы к группе, прислушивался, перебрасывался замечаниями и с удовольствием чувствовал себя тут свободным от обязанностей гостем. Экспедиция была организована Главсевморпутем, и он был здесь только чем-то вроде одного из почетных и важных патронов. Среди отлетающих был только один профессиональный военный — флагштурман Спирин, блестящий аэронавигатор Красной армии. Встретив его у самолета и дружески поздоровавшись с ним, Тухачевский спросил:

— Ну, как? Довольны новой задачей, товарищ Спирин?

— Еще бы, товарищ маршал, — спокойно усмехнулся флагштурман. — Помилуйте, ведь чем бы экспедиция ни кончилась. — все равно она исторична. И имя наше будет прославлено в веках… Это как Максим Горький говаривал:

А вы на земле проживете,

Как черви слепые живут.

Ни сказок про вас не расскажут,

Ни песен про вас не споют…

А тут — настоящий подвиг. Прямой расчет на бессмертие!.. Нам только собаки — конкуренты…

— Как так? — смеясь, спросил Тухачевский… — А очень просто, товарищ маршал, — весело объяснил Спирин, чувствуя себя совсем непринужденно, — ведь до сих пор на полюс пытались добраться: на собаках (как Пири), на ледоколах (помните макаровское «на ледоколах напролом к полюсу»?), на подводных лодках (американец Вилькинс), пешком по льду (Седов), на дирижаблях и самолетах. Но до сих пор только собаки по-настоящему довезли человека до полюса. Поэтому-то я и говорю — «соперники». И теперь вот — наши великолепные машины…

В голосе и взгляде Спирина, обращенном к выстроившимся гигантам, чувствовались гордость и обожание. — Товарищами довольны?

— Ну, еще бы, товарищ маршал! Чудесные ребята. Недавно, говорят, английские газеты писали, что русские — прирожденные летчики. Это, пожалуй, верно на все 100. Есть и отчаянность и толковость…

— Так что долетите? — засмеялся Тухачевский.

— Какой разговор, товарищ маршал! Кровь из носу, а долетим. С такой помощью, с такой подготовкой, с такими людьми, да не долететь? Иностранные исследователи на миллионерах-меценатах ездят, а нам государство все дает…

Тухачевского тронули за рукав. Он обернулся и увидел своего адъютанта, Смутного.

— Простите, товарищ Спирин, — кивнул он головой флаг-штурману и отошел в сторону со Смутным.

— Да? — вопросительно бросил он.

— Вы приказали, товарищ маршал, газету парижскую вам доставлять. Вот она.

Тухачевский весело усмехнулся и развернул, страницы газеты. Еще будучи в Париже, он договорился с нотариусом, что тот будет помещать в отделе объявлений «Petit Parisien» каждое 18-е число новости о Тане. И действительно, пробежав строчки объявлений, он прочел:

«Michel! Je t'aime, languis sans toi, t'altends avec impatience. Je vais etre mere. Quand nous reverrons nous??? Tania».

(Миша! Я люблю тебя, тоскую и жду с нетерпением. У меня скоро будет ребенок. Когда мы увидимся??? Таня.)

Его брови удивленно поднялись, но потом ласковая улыбка изменила холодные, строгие черты его лица. Этот издалека прилетевший нежный привет влюбленной женщины, растящей в себе ЕГО ребенка, повеял на него теплом и уютом. Ему почему-то вспомнились прелестные строчки какого-то старого романса:

«Скажи мне что-нибудь глазами, дорогая!..»