Заговор корсиканок - [24]

– Звонил Фред…

– И что ему понадобилось, этому дурню?

– Спросить, читал ли ты газеты.

– Почему?

– Этого он сказать не пожелал.

– Так… очевидно, нас ждут новые неприятности! С этим кретином всегда надо ожидать худшего. Где газета?

– Сейчас загляну в почтовый ящик – может, ее уже принесли.

Жозетт снова ушла. Пройдя через сад к воротам, она достала из ящика «Нис-Матэн», тут же развернула газету и замерла – на первой полосе крупным шрифтом было напечатано взбудоражившее Фреда сообщение. Жозетт отличалась сильным характером и никогда ни перед чем не склоняла головы. Но теперь пришла и ее очередь познакомиться с неведомым ей до сих пор чувством – страхом.

Гастон вернулся на террасу и сел в белое лакированное кресло с красной обивкой. Только дробный перестук пальцев по подлокотнику выдавал его нетерпение. Консегюд хотел продемонстрировать подруге полное спокойствие и самообладание, однако, едва Жозетт переступила порог, он крикнул:

– Ну?

– Это о Барнабе…

– Пелиссан? Что он еще натворил?

– Умер…

– Барнабе мертв?… Но… отчего… почему…

– Ему разбили череп молотком.

– Мо… Не может быть!

– Хочешь, я тебе прочитаю статью?

– Да… пожалуй…

Жозетт села в кресло напротив мужа и начала:

«Новое сведение счетов?

Вчера около восьми часов вечера месье Луи Виллар, на котором лежит обязанность следить за порядком в Замковых садах, совершал вечерний обход, дабы отправить домой случайных влюбленных, которым вздумалось бы разыгрывать Дафниса и Хлою, как вдруг его внимание привлекла странная поза сидевшего на скамейке мужчины. Незнакомец как будто крепко уснул в очень неудобном положении. Месье Виллар подошел поближе и тут же, по его собственному признанию, отшатнулся при виде представшего его глазам зрелища. Все лицо незнакомца было залито кровью, а из разбитой черепной коробки вытекал мозг. Месье Виллар, отставной полицейский, немедленно побежал звонить в комиссариат. Убитый – некто Барнабе Пелиссан, хорошо известный следственной полиции нашего города. Этот Пелиссан не раз сидел в тюрьме за сутенерство и, по слухам, замешан во множестве темных историй. Возможно, он вызвал в определенных кругах городского дна достаточно острую антипатию и его решили убрать? Быть может, следствие сумеет ответить на этот вопрос. А пока из краткого разговора с месье Вилларом у нас сложилось впечатление, что во второй половине дня он видел в саду не так уж много народу. Сторож как будто заметил жертву, спокойно поднимавшуюся по тропинке к вершине скалы. Более отчетливо месье Виллар запомнил двух пожилых дам в черном, чье появление в саду его несколько удивило. Хотя жертва не отличалась похвальным поведением, правосудие требует наказать убийцу. Разумеется, мы намерены держать читателей в курсе расследования этой зловещей истории».

Жозетт медленно опустила газету и посмотрела на мужа. Гастон облизывал пересохшие губы.

– Ну, что ты об этом думаешь? – мягко спросила она.

– Ничего… – почти простонал Консегюд. – Сначала Мариус, а теперь еще и Барнабе… Кто?… По каким причинам? Есть с чего рехнуться…

– Кто-то всерьез охотится на наших людей!

– Но с какой стати?

– Мы можем быть уверены только в одном, Гастон: все началось после той истории в ущелье Вилльфранш.

– Думаешь, кто-то мстит за Пьетрапьяна?

– А ты можешь предложить другое объяснение?

– Тогда, значит, полиция?

– Совсем спятил!

– Но там же одно старичье!

Жозетт ответила не сразу, но когда наконец заговорила, муж сразу заметил ее озабоченный тон.

– Я думаю о вчерашней болтовне Кастанье… Он, кажется, предвидел смерть Барнабе…

– Да, и его догадки, увы, оправдались!

– Если, конечно, это и в самом деле догадки…

– Ты хочешь сказать, что Кастанье заранее знал об этих убийствах? Но каким образом?

– А может, ему не понадобилось ничего разузнавать?

– Не понимаю!

– А вдруг Полен сам же и убил Мариуса и Барнабе?

– Ты что, с ума сошла…

– Пораскинь мозгами, Гастон… Вчера он открыл тебе свои честолюбивые замыслы… признался, что хочет работать вдвоем с тобой… Парень сообразителен и очень хитер… Воспользоваться глупой бойней, в которой он один – вспомни-ка! – никак не замешан, и убрать одного за другим тех, кто мешает пробиться на первые роли, свалив все на какогото таинственного мстителя… Это было бы чертовски ловким ходом…

– Ты и вправду думаешь, что Полен…

– Разумеется, я не могу этого утверждать, но, по-моему, и такой вариант нельзя упускать из виду.

Гастои очень доверял суждениям жены.

– Позвони Фреду и скажи, чтоб живо ехал сюда вместе с Эспри и Жозе.

В доме Сервионе первым узнал новость Оноре – он слушал радио. Комиссар испустил такой вопль, что Анджелина, которая была на кухне, вздрогнув, выронила чашку. Перепуганная женщина бросилась в столовую, ожидая увидеть мужа распростертым на полу, и остолбенела на пороге при виде Оноре, по-прежнему сидящего в кресле, где она его оставила, выйдя на кухню за подносом с уже готовым завтраком. Не успела Анджелина открыть рот, как Сервионе заорал:

– Теперь даже ты не сможешь утверждать обратное! Если только твое обычное упрямство…

– Что ты болтаешь?

– А ты разве не слыхала?

– Я слышала только, как ты закричал. Что стряслось?

– Прикончили Барнабе Пелиссана!