Заговор Грааля - [11]
— Подожди. — перебил Кассельман. — Что за «Клуб де Моле»?
Торнтон посмотрел на него:
— Детская версия масонской ложи. Это организация для мальчиков в возрасте от двенадцати до двадцати одного года.
— Еще что-нибудь? — спросил Кассельман.
— Мало что о нем известно. Уингейт появился на политической сцене из ниоткуда. Очевидно, за ним стоят большие деньги.
Тед Кассельман почесал подбородок:
— Давай поищем, отчего Уингейт такой идеальный. Сделай о нем сюжет для воскресного вечера.
— Сейчас поручу своим, — отозвался Торнтон. Он собрал заметки, встал и обошел вокруг стола, приблизившись к Коттен. — Загляни ко мне после монтажа, если сможешь.
— Посмотрим, — ответила Коттен, глядя на него снизу вверх.
— Ну, как получился материал? — спросил ее Кассельман, когда Торнтон вышел.
— Лучше, чем я ожидала. Можешь мне поверить, Тед, международные санкции и эмбарго сильно ударили по иракским детям и старикам. Сюжет будет душераздирающий. Но Госдепартаменту он не очень понравится, особенно сейчас, когда они готовы развязать новую войну.
— Хорошо, это практически гарантирует высокий рейтинг. — Он встал. — Пойдем, провожу тебя в монтажную. — Обняв девушку за плечи, он повел ее к двери. — Я из-за тебя столько ночей не спал, юная леди. Но ты показала характер. Хулиганка. Мне такие нравятся. А теперь я хочу посмотреть, ради чего седею раньше времени.
— Тебя это не разочарует, Тед.
Коттен любила и уважала Кассельмана. Она сожалела, что заставила его так волноваться. И именно он мог продвинуть ее сразу через две ступеньки по карьерной лестнице.
Они вошли во вторую монтажную. В комнате было темно, только на стене слабо светились экраны и панели управления.
— Я сделала копии сценария и моих заметок, — сказала Коттен, протягивая по папке Кассельману и редактору. — Можем сейчас записать разметочную фонограмму, а потом наложить голос диктора. — Она улыбнулась ассистенту редактора. — Понадобится музыкальная нарезка из фонотеки — что-нибудь трагичное, мрачное, значительное. Да, и этнические мотивы. Ближневосточные.
Коттен принялась разгружать сумку. Все видеокассеты были пронумерованы, она раскладывала их по порядку.
— Вот черт, — воскликнула она, перебирая кассеты и перечитывая все наклейки.
— Что такое? — спросил Кассельман, отрываясь от сценария.
— Я…
Он положил бумаги.
— В чем дело, Коттен?
— Придется вам начать без меня, — сказала она.
ТАЙЛЕР
Коттен распахнула дверь в квартиру и бросилась в спальню. Она помнила, как вчера вечером сидела на кровати, распаковывала сумку и вытаскивала шкатулку. Кассета могла выпасть только в тот момент. Она опустилась на четвереньки, отодвинула ковер и заглянула под кровать.
Она села и запустила руки в волосы, разглядывая пол в спальне, застеленный потрепанным ковром. Она не открывала сумку, когда ехала на автобусе по Турции, а потом сдала его в багаж на рейс Анкара — Лондон. А по пути из Лондона домой она бы заметила, если бы кассета упала на пол в крошечном самолетном туалете. Остается только…
Гробница.
Но Коттен была уверена, что собрала все свои вещи, все кассеты, хоть и торопилась, чтобы не упустить грузовик… и там было темным-темно.
— Ну, здорово, — произнесла девушка. Кассеты не просто подписаны, на каждой пленке снята она. А сколько раз она объявляла свое имя и упоминала CNN? Любой сможет связать кассету с ней, а ее — со шкатулкой.
Пусто.
Может, араб работал один — просто похититель древностей.
Может, в хаосе войны никто не станет искать его или Арчера. Может, никто не нашел пленку, потому что все покинули раскопки.
Может быть.
Она сидела на кровати, обхватив голову руками. Если кому-то нужна шкатулка, станут искать на раскопках у Арчера, поймут, что артефакта там нет, и догадаются, что кто-то его забрал. Угадайте, кто? Девушка с видеокассеты. Все равно как если бы она написала свое имя и адрес огромными буквами на стене в подземелье.
Зазвонил телефон, Коттен подпрыгнула.
— Алло, — сказала она. — Да, верно. Я хотела поговорить с доктором Джоном Тайлером.
С минуту она слушала, потом нашарила ручку и листок бумаги на тумбочке у кровати и записала: «Колледж Святого Фомы, Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк».
— Большое спасибо, что перезвонили. И она повесила трубку.
Уайт-Плейнс на севере, всего в часе езды. Она найдет Тайлера и выяснит, что тому известно об Арчере и его последних раскопках.
Коттен пошла на кухню, сняла чайник и сковородку с плиты. Подняв крышку духовки, она уставилась на шкатулку. Неужели в ней лежит Чаша Тайной вечери — Святой Грааль? И почему Арчер сказал, что лишь она может остановить солнце, рассвет?
Слова звенели у нее в мозгу, словно колокола. Нужно узнать все об этом Гэбриэле Арчере.
Классически греческие здания колледжа Святого Фомы уютно расположились среди дубов и кленов. День был холодный и ясный, солнце сияло на снегу, кое-где покрывавшем коричневую землю. По опустевшему зимнему кампусу шли несколько студентов.
Коттен поднялась по выщербленным мраморным ступеням к большим деревянным створкам двери. Бронзовая табличка гласила: «Основан в январе 1922 г.» В помещении оказались узкие окна, они располагались в шести дюймах от пола и тянулись к высокому потолку. Темные дубовые половицы скрипнули, когда девушка направилась к стойке секретаря.
