Заговор генералов - [38]

Наденька раздобыла сапоги на два номера больше. Навернул бог весть сколько, и идти теперь было мягко. Шинель тоже сползала с плеч, папаха лезла на глаза. С богатыря какого-то. Солдатская. От сукна пахло дезинфекцией, вошебойкой.

Сверху зачастило:

— Трах-тах-тах-тах!..

В толпе дико закричали. На Антона начал падать навзничь солдат. Люди заметались.

«С того слухового окна!..»

— К стенам! В подворотни! — Он потянул Надю к стене, навалился на нее. — Здесь мертвая зона!

Огляделся:

— Вы трое — ты, ты, ты — во двор и черным ходом на чердак! Пулемет вон там! Ты, ты, ты, все остальные — отвлекать ружейным огнем! Огонь!

Почувствовал себя как на позиции. Растерявшиеся в первое мгновение новобранцы подчинились его приказам. Начали бить из-за укрытий. Улица опустела: поток всосался неизвестно куда.

Пулемет сверху бил длинными очередями. Пули отщелкивало от булыжников, и Антон прикрывал собой девушку, боясь, как бы рикошетом не попало в нее.

— Огонь! Не цельтесь! Чаще! Чаще! Огонь!.. «Максим» поперхнулся. Брызнули стекла. Донеслись остервенелые голоса. Из черного проема слухового окна, с высоты пятого этажа, вывалился ком и шмякнулся на мостовую. За ним — еще один.

Антон прикрыл лицо девушки бортом шипели.

2

Депутаты Государственной думы, не покидавшие Таврического дворца со вчерашнего дня, собрались в Белом зале, поспешно созванные служителями из кулуаров, буфетных и комнат отдыха по распоряжению председателя Родзянко.

Поднявшись со своего кресла, с торжественностью в голосе Родзянко зачитал только что полученный от премьер-министра князя Голицына высочайший указ:

— «…Повелеваем: занятия Государственной Думы и Государственного Совета прервать 26 сего февраля и назначить срок их возобновления не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств. Правительствующий Сенат не оставит к исполнению сего учинить надлежащее распоряжение». На подлинном собственною его императорского величества рукою написано «Николай…»

Это был третий вариант давно заготовленной бумаги.

Депутаты были в замешательстве: они оказались не у дел. Дума закрывается. Занавес опускается, как после конца представления — и артистам и зрителям надобно расходиться по домам. Остаться? У депутатов, и самых правых, и крайних левых, такой мысли и не возникло: возможно ли воспротивиться высочайшей воле? Поспешили очистить официальный зал заседаний, перешли в соседний и уже частным образом стали обсуждать создавшееся положение. У каждого было собственное мнение. Никто никого не слушал. Согласились лишь на одном: из Петрограда не разъезжаться, ждать дальнейшего развития событий.

Между тем в Таврический уже звонили со всех концов города; спешили посыльные: «В Питере начинается вооруженное восстание! Солдаты громят полицейские участки! Соединяются с фабричным людом, захватывают мосты!..»

Отдельные подразделения лейб-гвардейцев, занимавшие по боевому расписанию наиболее важные пункты, попытались оказать сопротивление восставшим и были сметены. С Выборгской стороны, из других пролетарских районов двигались все новые и новые колонны. Они были вооружены: запаслись боеприпасами на патронном заводе, захватили арсеналы, взяли штурмом казармы самокатного батальона, начали открывать ворота тюрем. В Думу сообщали: освобождены заключенные «Крестов», предварилки, женской тюрьмы на Арсенальной, пересыльной тюрьмы и Арестного дома. Подожжены окружной суд, губернское жандармское управление, полицейские участки, охранное отделение на Мойке.

«Толпа приближается к Таврическому!..»

Родзянко заперся в своем председательском кабинете, торопливо набросал текст телеграммы на имя Николая II:

«Занятия Государственной Думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и к Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего Высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим Манифестом. Государь, не медлите. Если движение перекинется в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с нею и династии, неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно».

Стекла в окнах дребезжали. Надвигался гул.

«Если этот болван послушается и примет мои предложения, может быть, еще удастся их остановить…» — с тревогой, стискивающей сердце, подумал Родзянко.

— Срочно, немедленно, сию же секунду отправьте в Ставку! — протянул он листок курьеру.

3

Сообщение о бунте в запасном батальоне лейб-гвардии волынцев подняло генерала Хабалова с постели, когда он только прилег после бурных ночных заседаний с воинскими и полицейскими начальниками и министрами.