Заговор - [40]

Марк почувствовал легкую тошноту в желудке. Боже мой, отец Элизабет? Он просто не мог поверить в это.

— Значит, вы считаете, что билль пройдет? — спросил Марк доверительным тоном.

— Пока демократы в силе, обязательно! Меньшинство рвет и мечет, но большинство скажет свое слово десятого марта. После того как он прошел палату представителей, в этом не может быть сомнений. До среды его уже ничто остановить не сможет. Лидер большинства озабочен только тем, что президент придает этому биллю такое значение. Н-ну вот, мое время истекло. Я должен возвращаться. Надо успеть все привести в порядок, а то эти сенаторы уверены, что мы вообще не бываем в зале!

Марк поблагодарил его. Лукхем выписал чек и подписал — рассчитался за ленч.

— Как только вам понадобится еще какая-нибудь информация, сразу же ко мне.

— Обязательно, — сказал Марк.

Толстячок-распорядитель покатился к выходу с максимальной для себя скоростью. Марк задумался, сидя над чашкой с кофе. Люди, сидевшие за три столика от него, окончили обед и теперь ждали, что предпримет Марк. Его вывел из задумчивости звонок.

Снова он оказался около комитета по иностранным делам и осведомился, где можно увидеть мистера Кеннека.

Регистратор, выслушав его легенду, указал на помещение, которое было в нескольких шагах отсюда.

— Итак, Эндрью, чем могу быть вам полезен?

Марк был несколько ошарашен внезапностью вопроса.

— Я пишу работу, мистер Кеннек, о деятельности сенаторов, и мистер Лукхем посоветовал мне побеседовать именно с вами. Скажите, кто из этих семи сенаторов в среду, 3 марта, примерно в десять тридцать присутствовал на заседании комиссии по иностранным делам?

Кеннек склонился над записной книжкой в переплете красной кожи.

— Вот этих двух вычеркните, — после паузы сказал он. — Что-нибудь еще, мистер Эндрью?

— Нет, благодарю вас.

Марк направился было в библиотеку, но по дороге свернул к лифту, спустился на нижний этаж, где в холле находились таксофоны.

Он справился с сердцебиением и позвонил в больницу Вудро Вильсона. Как обычно, ему пришлось невыносимо долго ждать, пока они искали Элизабет. Что он скажет ей относительно прошлой ночи? Что, если Директор окажется прав и ее отец…

— Доктор Декстер.

— Когда вы кончаете сегодня работу, Лиз?

— В пять часов, милый мой любовник, — насмешливо ответила она.

— Можем ли мы встретиться?

— Если вам угодно. Во всяком случае, теперь я уверена, что ваши намерения относительно меня чисты и благородны.

— Зачем вы так? Я хочу вам кое-что объяснить…

— До встречи в пять, Марк.

— До встречи в пять, Лиз.

* * *

Теперь их осталось только пятеро. И всего два дня на то, чтобы они превратились в одного. Где они находились во время ленча 24 февраля? Ответь он на этот вопрос, четверо были бы выведены из-под подозрений и он бы знал, кто опустился до того, что вступил в заговор с целью убийства президента. «Но если даже нам удастся найти человека, который стоит за этими событиями, — думал он, поднимаясь и отряхивая брюки от травинок, — как остановить убийцу? Ясно, что сенатор будет действовать не своими руками. Надо, чтобы президент держался подальше от Капитолия». Впрочем, это решать не ему. Марк захлопнул папку и отправился к метрополитену.

Дома он переоделся, сел в машину и неторопливо поехал к больнице Вудро Вильсона. По пути он взглянул в зеркало заднего вида. Теперь за ним следовала другая машина, черный «бьюик». «Кто-то опять следит за мной», — подумал он. Около больницы он был в 16.45. Элизабет еще не освободилась, и поэтому он вернулся к машине и углубился в вечерние новости.

Элизабет вышла из дверей больницы и села рядом с ним. Она выглядела расстроенной.

— Я хотел бы вам кое-что объяснить, — сказал Марк.

— Не надо, — прервала его Элизабет. — Сомневаюсь, чтобы я могла вынести еще одну такую историю. Мне всю ночь снились кошмары. И не надо мне ничего объяснять…

Элизабет была задумчива и немногословна, и Марк с трудом поддерживал разговор. Он повернул направо по Индепенденс-стрит и остановил автомобиль на обочине рядом с мемориалом Джефферсона, так, что в салон попадали лучи заходящего солнца.

— Нельзя исчезать таким образом, — сказала Элизабет.

— Но…

— Давайте кончим этот разговор и поедем перекусим. — Элизабет отвернулась.

Он двинул машину с места. Одновременно с ним набрали скорость и две другие машины: синий «форд-седан» и черный «бьюик». Сегодня они работают в открытую, подумал он. Хотя, возможно, одна из них просто ищет место для парковки. Он посмотрел на Элизабет: заметила она их тоже? Нет, ничего похожего, в зеркало заднего обзора они видны только ему. Он направился к небольшому уютному японскому ресторанчику на Висконсин-авеню. Официант-японец подал им креветки, сервировав на металлическом подносе в центре стола. Каждый кусочек креветки надо было обмакивать в небольшой изящный соусник. Элизабет раскраснелась.

— Простите, что я так резко отреагировала. В тот момент мне было о чем подумать.

— О чем же именно?

— Боюсь, что не смогу объяснить. Это сугубо личное… Да и мой отец просил меня ни с кем не говорить об этом.

Марк похолодел:

— И со мной?

— Да. Нам обоим придется еще не раз все взвесить…