Заговор Алого Первоцвета - [47]

– Значит, она подозревает, что что-то складывается не так, – сказал Лукас. – Это может стать настоящей проблемой. Я знал, что ты что-то чувствуешь к ней, но я думал, что, может быть, это только симпатия или что она тебя возбуждает, а может быть, и то, и другое, но это… Но ты взял и потерял голову из-за симпатичного личика. Хуже того, ты позволил ей узнать об этом. – Черт возьми, Финн, ты должен быть про. Андре – новичок, и она справляется с этой миссией лучше тебя.

– Ты просто не понимаешь, – сказал Финн.

– Нет, наверное, нет.

– Она не просто еще одна симпатичная мордашка, Лукас. Говорю тебе, это по-настоящему. Я знаю, это, наверное, прозвучит банально, но Андре сказала, что между нами с самого начала что-то происходило. Я просто отказывался это признать. Черт, я не какой-то влюбленный паренек, я достаточно старый, чтобы быть твоим дедом, еще и останется, но говорю тебе: я никогда не испытывал подобных чувств к кому-либо прежде. Это откровение.

– Ты жалок, вот что это такое, – сказал Лукас сухо. – Проблема в том… что ты собираешься с этим делать? Что ты можешь сделать?

– Я думал об этом, – сказал Финн. – Блейкни мертв. Даже когда эта корректировка закончится, когда Алый Первоцвет уйдет со сцены, кому-то придется продолжать быть Перси Блейкни. Форрестер сказал, что это может быть навсегда, но раз уж я уже на месте, почему бы так и не сделать?

– Ты серьезно?

– Да. Почему нет?

– Господи, Финн, я могу назвать несколько очевидных причин, почему нет, – сказал Лукас. – Во-первых, ты служишь в Первом дивизионе. Специалисты по корректировкам просто слишком ценны, чтобы тратить их на темпоральную релокацию. Тебе следовало бы это знать. К тому же…

– Они не могут мне отказать в просьбе о переводе, – сказал Финн. – С моим списком заданий, у меня есть на это право.

– Технически, да, есть, – сказал Лукас, – но ты не хочешь думать, Финн. Тебе, действительно должно быть очень плохо, потому что я не могу поверить, что ты можешь быть настолько глупым. Для начала, если бы Фицрой узнал об этом, то, вероятно, подверг бы тебя переобучению, после которого ты бы даже не вспомнил о Маргерит и тем более о том, что ты хотел перевода, который они тебе все равно не дали бы, по крайней мере, не в подразделения релокации. Кстати, это может быть неплохой идеей. И, безусловно, решит твою проблему.

– Но не очень поможет Маргерит, – сказал Финн.

– О, я рад видеть, что ты наконец-то подумал о том, как это отразится на ней, – сказал Лукас. – Ты задумывался о том, что случится, когда ты вернешься в плюсовое время, а кого-то из отрядов релокации отправят обратно, чтобы заменить Перси Блейкни, с кем ей придется провести остаток жизни? Если вы двое сойдетесь, сможет ли кто-нибудь еще стать таким же? Даже если бы тебе было позволено остаться здесь с нею, есть одно основное различие между тобой и кем-то из подразделения релокации. Ты прошел антиагатическую терапию, и ты слишком стар для того, чтобы ее отменить. Она состарится с нормальной скоростью, а ты – нет. Не говоря уже о том, что подобное было бы немного трудно объяснить всем вашим друзьям, как ты думаешь, что она будет чувствовать, наблюдая за тем, как стареет, в то время как ты остаешься прежним? А как будешь себя при этом чувствовать ты?

Финн кивнул. Он совсем приуныл.

– Ты абсолютно прав. Я веду себя как полный идиот. Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так.

Лукас посмотрел на него и сочувственно улыбнулся.

– Это любовь, – сказал он. – Она делала идиотами людей намного лучше тебя. Прости, старина, я не должен был быть так строг с тобой, но ты не можешь сказать, что я тебя не предупреждал. Я же говорил, что тебе будет очень тяжело, если ты начнешь о ней заботиться, хотя это не совсем то, о чем я думал. Знаешь, это забавно, но в базовой подготовке они учли практически все возможные опасности, с которыми ты можешь столкнуться на минусовой стороне, но я не припомню, чтобы кто-нибудь когда-либо упоминал об опасности влюбиться в кого-то, кто принадлежит к другому времени. Возможно, стоит подумать над добавлением этого в программу.

– А может и не стоит, ведь с этим ничего нельзя поделать, – сказал Финн.

– Ладно, мы точно ничего не можем с этим поделать сейчас, – сказал Лукас. – Кроме того, у нас все еще есть еще одна проблема. Что ты скажешь Кобре?

Уголки рта Финна опустились вниз, и он мрачно нахмурился.

– Я не знаю. Я хотел услышать, что ты скажешь. Я знаю, что хочу ему сказать, но это не должно быть моим личным решением. Кроме того, ты старший офицер в этой команде.

Лукас поднял брови.

– Ты это серьезно? Черт возьми, кто-нибудь сохраните это для потомков, это первый случай. Финн считается с порядком подчиненности!

– Иди к черту.

– После вас, старый друг, тебе не удастся повесить это на меня. Я не собираюсь принимать никаких командирских решений. Я оставил свои дубовые листья в плюсовом времени.

– Хорошо, тогда, по крайней мере, поделись своим мнением. Как ты думаешь, какие у нас есть варианты?

– Исходя из того, как Кобра все тебе представил, – сказал Лукас, – не похоже, что у нас есть большой выбор. Либо мы играем по его правилам, либо нет. Если мы будем делать то, что он хочет, трудно сказать, будем ли мы не подчиняться приказам или нет. Технически, в наших приказах нет ничего, что говорит о том, что мы должны преследовать Мангуста. Тот же Фицрой был вполне конкретен в этом вопросе. Мангуст – это ответственность Кобры. Однако в наших приказах нет ничего, что говорит о том, что мы должны отступить и позволить Мангусту уйти, если у нас будет шанс его остановить. Если мы это сделаем, то в зависимости от того, кто напишет отчет и как он будет интерпретирован, против нас могут быть выдвинуты обвинения. Представлять отчет будет Фицрой, и мы ему все равно не нравимся. Теперь мы можем отправиться к Фицрою и доложить о том, что Кобра тебе рассказал. Если мы это сделаем, то форсируем события и Мангуста, Кобру или Фицроя могут убить. А то и всех троих. Или нас могут убить. Или кто-нибудь сорвет корректировку. Видит бог, это может пойти не так шестнадцатью разными путями.