Заговор «Аквитания» - [14]

Калифорниец легкой походкой прошагал по боковому проходу и через бронзовую дверь кафе вышел на залитую солнцем набережную.

Телефонный аппарат стоял на дальнем конце длинного стола. Его приглушенный сигнал вполне соответствовал торжественной атмосфере. Швейцарский арбитр, юридический представитель женевского кантона, снял трубку и тихо заговорил. Потом, дважды кивнув, опустил ее на место и оглядел стол: семеро из восьми юристов сидели на отведенных им местах, переговариваясь вполголоса. Восьмой, Джоэл Конверс, стоял у огромного окна, занавешенного портьерами и выходящего на набережную Гюстава Адора. Вдали виднелся гигантский фонтан. Струя его заполняла всю вертикаль окна, склоняясь чуть влево под влиянием северного ветра. Небо темнело – со стороны Альп накатывала летняя гроза.

– Мсье, – начал арбитр, разговоры тут же утихли, и лица сидящих за столом обратились к швейцарцу, – это звонил мсье Холлидей. Он задерживается, но просит нас начинать совещание. Его помощник мсье Роже получил от него соответствуюшие инструкции, а он сам, как я полагаю, уже встречался сегодня утром с мсье Конверсом для уточнения последнего спорного вопроса. Не так ли, мсье Конверс? Головы снова повернулись, на этот раз в сторону стоящего у окна. Однако ответа не последовало. Конверс продолжал молча смотреть на озеро.

– Мсье Конверс?…

– Простите? – Джоэл обернулся, его лоб был нахмурен, мысли явно блуждали где-то далеко.

– Вы подтверждаете это, мсье?

– Извините, я не расслышал вопроса.

– Вы подтверждаете, что встречались сегодня утром с мсье Холлидеем?

Смысл сказанного не сразу дошел до Конверса.

– Разумеется, подтверждаю, – спохватился он.

– И?…

– И… он согласился с предложенным нами разделом привилегированных акций.

Никто ничего не сказал, но на лицах американцев отразилось явное облегчение. Не последовало возражений и со стороны представителей “Берна”, хотя в их глазах осталось сомнение. При иных обстоятельствах согласие, достигнутое так легко, насторожило бы Конверса, и он проанализировал бы этот пункт еще раз. Несмотря на уверение Холлидея, что для “Берна” это выгодная сделка, соглашение было достигнуто подозрительно легко. Хорошо бы отложить дело хоть на часок и снова пройтись по нему. Однако сейчас это не имело значения. “Черт бы его побрал!” – мысленно выругал Джоэл своего старинного приятеля.

– В таком случае, учитывая пожелание мсье Холлидея, продолжим нашу работу, – сказал арбитр, поглядывая на часы.

Прошел и час, и другой, и третий, мягкий гул переговоров не умолкал, бумаги переходили из рук в руки, отдельные положения уточнялись, оговоренные статьи парафировались. А Холлидей все не появлялся. В зале зажгли свет, поскольку полуденное небо за окном быстро темнело, предвещая надвигающуюся грозу.

И вдруг, подобно неожиданной вспышке молнии, за массивной дубовой дверью конференц-зала послышались крики. Нарастающая сила этих несмолкающих криков поселила ужас во всех присутствующих. Кое-кто попытался нырнуть под огромный стол, другие, вскочив с мест, застыли в ужасе, несколько человек, и среди них Конверс, бросились к двери. Арбитр нажал на дверную ручку с такой силой, что дверь, распахнувшись, ударилась о стену. Их глазам предстало зрелище, которое они до конца своих дней не могли изгнать из памяти. Непрерывно работая руками и локтями, расталкивая собравшихся, Джоэл бросился вперед.

Изорванный в клочья деловой пиджак Эвери Фоулера расползался под его белыми как мел пальцами, белая рубашка насквозь пропиталась кровью, а грудь представляла собой массу мелких кровоточащих ран. Он свалился, увлекая за собой секретарский столик. Воротничок его рубашки нелепо вывернулся, открывая окровавленную шею. Судорожное, всхлипывающее дыхание было слишком хорошо знакомо Джоэлу: в лагере ему не раз случалось поддерживать головы хрипящих, задыхающихся от ужаса и захлебывающихся собственной кровью мальчишек. И вот теперь, опустившись на пол, он поддерживал голову Эвери Фоулера.

– Господи, что случилось? – выкрикнул Конверс, прижимая к себе умирающего.

– Они… вернулись, – проговорил, задыхаясь от кашля, его давний одноклассник. – Лифт… Они настигли меня в лифте!… Они сказали, что ради “Аквитании”… Так они назвали это… “Ак-ви-тания”. О Господи! Меги… дети!… – Голова Фоулера судорожно дернулась и откинулась на правое плечо. Последнее дыхание с хрипом вырвалось из заливаемого кровью горла.

Престон Холлидей был мертв.

Конверс стоял под дождем, не замечая промокшей насквозь одежды. Взгляд его был прикован к той невидимой точке на водной поверхности, где всего час назад вздымалась струя гигантского фонтана, кичливо объявляя всему миру – вот она я, Женева! Сейчас озеро было мрачным – вместо веселых парусов, вздымая белые гривы, бешено мчались волны. Солнечные зайчики исчезли. С севера, с Альп, все еще доносились далекие раскаты грома.

Разум Джоэла оцепенел.

Глава 2

Конверс прошел вдоль длинной мраморной стойки отеля “Ричмонд” и свернул налево к закручивающейся спиралью лестнице. По давно заведенному порядку его номер располагался на втором этаже. Гостиничные лифты с их великолепием, возможно, и являли собой произведение искусства, но отнюдь не были быстрым средством передвижения. Кроме того, он любил проходить вдоль тянувшихся у стен витрин с баснословно дорогими ювелирными изделиями: тут были сверкающие бриллианты, кроваво-красные рубины, тончайшие ожерелья из золотых нитей.