Загадочный святой. Просчет финансиста. Сердце и галактика - [22]

— Стойте! И слушайте меня!

Убийца дернулся, пытаясь нырнуть в густой мрак сада, но наткнулся на дуло, направленное на него. Привыкший с первого взгляда оценивать такие опасные, как эта, ситуации, он понял, что шансов у него нет. Невидимый собеседник стоял, спрятавшись за ствол дерева, тогда как сам он был залит светом — прекрасная мишень даже для неопытного стрелка. Однако логично было предположить, что скрывающийся там, в ночи, вооруженный человек не новичок. Убийца подчинился и застыл на месте.

— Бросьте ваш пистолет в сад! Учтите, малейшее движение — и я убью вас!

Убийца еще раз взвесил свои шансы и пришел к заключению, что они ничтожны. Он с трудом разглядел кисть руки, сжимающей пистолет. И опять подчинился и выбросил оружие с философским безразличием, свойственным людям этого сорта, особенно в минуты, когда фортуна поворачивается к ним спиной. Захваченный врасплох и расстроенный, убийца пытался утешить себя размышлениями о том, что невидимый его глазам субъект, возможно, промышлял таким же, что и он, занятием, и хотел сейчас лишь одного: завладеть деньгами, которые были взяты из сейфа. Если так, то все можно уладить.

— А теперь убирайтесь, и чтобы духу вашего здесь никогда больше не было!

Убийца колебался считанные секунды, преодолевая оцепенение, вызванное столь неожиданным исходом дела. А он-то ожидал в лучшем случае дележа, в худшем — лишиться заработанных денег. И совсем не стоило просить его убраться отсюда. Даже пистолет, брошенный, по сути, в подарок этому типу, не задержит его здесь, потому что никаких отпечатков найти на нем не удастся, как не удастся и установить происхождение.

Так и не узнав лица ночного собеседника, убийца растворился в ночи.

Действия Виара были результатом быстрых и почти лихорадочных умозаключений, промелькнувших в подсознании в тот момент, когда он обнаружил в саду убийцу и проник в его намерения. Дальнейшие свои ходы Виар просчитывал с логичностью геометрической теоремы.

Сначала он почувствовал глубокое удовлетворение, увидев человека, тоже вознамерившегося убить финансиста. «Освободительный» акт, который решился выполнить он сам, совершает другой. При этом он всё равно будет избавлен от соперника: Малерт устраняется, и никто больше не стоит между ним и Сильвией. Виар же сохраняет чистыми руки и остается вне подозрений.

Вне подозрений… Это суждение, едва сформулированное им, тотчас породило антисуждение, словно вспышка молнии пронзив его мозг в миг, когда раздался выстрел. И внезапно смутная тревога овладела Виаром. В том-то и дело, что как только начнется следствие, все подозрения падут прежде всего на него, наверняка… да-да, и в первую очередь, как если бы выстрел был сделан самим Виаром.

Значит, в любом случае он будет проходить по делу. Итак, он опять вернулся к проблеме, которая была причиной его бессонных ночей.

Где же выход? Впрочем, он опять оказался простым, как правда, и открылся ему в последний момент, когда убийца уже вошел в дом. Решение этой задачи было таким же ясным и одновременно блестящим, как и выбор первой версии преступления, — то есть версия номер два также не требовала никаких дополнительных усовершенствований или ходов. Виар должен был только строго следовать своему плану, начиная от смерти Малерта, как если бы он собственноручно убил его. Для этого нужно было оружие преступления. Оно у него было. Дальше — просто. Надо лишь последовательно осуществлять действия, столько раз отрепетированные в воображении. Время для этого у него тоже было. Вряд ли выстрел мог разбудить людей в деревне, даже если он был там услышан: мало ли браконьеров нарушают ночную тишину в лесу.

Тогда своей рукой в перчатке он взял пистолет и сам теперь переступил порог комнаты. Виар подошел к трупу. После беглого осмотра он выяснил, что пуля вошла почти прямо в правый висок. Взволно-т ванное лицо Виара осветилось улыбкой: любая другая точка попадания опрокинула бы все его планы, но Небо было с ним! Поэтому он вложил оружие в правую руку еще теплого Малерта и прижал его пальцы к рукоятке пистолета.

Чтение многочисленной детективной литературы заставило его подумать и о некоторых других важных деталях. Скатившуюся со стола ручку он поднял с паркета и сунул в письменный прибор. Потом просмотрел безобидные бумаги, которые финансист с такой тщательностью подобрал для своей «мизансцены»: неоконченное письмо-заказ и каталог. Осторожно взял их со стола и затолкал к себе в карман. Вместо них он положил документ, который раздобыл благодаря общению с новым секретарем Малерта: удручающую своей безысходностью картину: внушительный список главных долгов финансиста.

Он отступил назад и вновь придирчиво оглядел комнату. От его взгляда не ускользнуло ничего, сколько-нибудь существенное для воссоздания правдоподобной версии. Оставалось лишь слегка уточнить еще кое-какие детали. Что он и сделал незамедлительно: закрыл дверцу сейфа, подобрал кредитку, которая валялась на полу, тоже сунул в карман. Держа банкнот в руке, он вспомнил, как, стоя во мраке сада, он заподозрил, что убийца интересуется скорее всего деньгами.