Загадочный город - [136]
Размышления Орелии прервал сэр Веронал, грубо перевернувший ее, чтобы посмотреть в лицо.
— Это племянница Бантер — убей ее.
— Разве вы не хотите, чтобы она стала свидетельницей? — предложил Ферокс.
Сэр Веронал поразмыслил и снова решил поддаться искушению поиграть с жертвой в кошки-мышки.
— Может, и хочу.
— Там на улице невесело — вмиг сменились все поры года, — добавил Ферокс.
— Тогда покончим с этим побыстрее! — рявкнул Сликстоун, про себя отметив, что Ферокс все еще хорошо говорит по-английски.
Повсюду, точно потухшие свечи, продолжали дымиться деревья — стволы расколоты надвое, ветви обуглились. Под их торопливыми шагами замерзала земля, прошлой ночью еще мягкая. Потом пошел снег, очень скоро он валил уже вовсю, так что пугающие детали пейзажа размывались в отдельные пятна с темными тенями под ветками и камнями. Сэр Веронал держался рядом, пока Орелия плелась за Фероксом, привязанная к горностаю веревкой. Ферокс ни разу не сбился с шага и не терял чувства направления.
Даже в белом месиве к сэру Вероналу возвращались воспоминания, и он все больше поддавался азарту изменения самой природы вещей. Сликстоуну припомнились его собственное появление из точки перехода, наказание Сиров и постигшая его самого участь, tabula rasa et exsilium.
Теперь его тревожила только одна мысль. Раньше он всегда приходил к точке перехода с Уинтером, который, будучи магистром элевсинцев, принимал решения и отдавал приказы. Сликстоун доставлял детей Уинтеру, но его герб в «Темных Устройствах» ничем не выделялся на фоне остальных. Только заряды молний в его руках служили подтверждением превосходства. Другие, даже Уинтер, выбрали животных — им не хватило смелости войти в точку перехода самим. Поэтому теперь только он будет наслаждаться высшей властью точки.
— Вон там! — закричал он, увидев верхние ветки дерева, характерные очертания которого не слишком-то изменились; вскоре показалась и сама точка перехода. При свете дня лоскут скользящего неба казался Орелии таким же пугающим, как и ночью.
— Ферокс! — закричал Сликстоун, указывая вперед.
На первый взгляд фигура возле дерева выглядела как снеговик или мраморная статуя в позе охранника, склонившегося вперед, глядя на собственное копье, но вскоре статуя ожила в вихре снега, среди раскачивающихся веток.
— Добро пожаловать, Веронал Сликстоун.
Ференсен! Орелия подумала, что лучше бы он не приходил: против сэра Веронала и Ферокса шансов у Ференсена не было.
Сэр Веронал мгновенно овладел собой.
— Неужели это мастер Сир, любимый питомец учителя?
Все маски были окончательно сброшены, и Орелия наконец увидела перед собой не Ференсена, а Иеронима Сира. Она попыталась вырваться, но Ферокс крепко держал ее при себе.
Казалось, Сликстоуна встреча скорее позабавила, чем испугала.
— Помнишь Иеронима Сира, Ферокс? Он всегда любил смотреть и всегда боялся действовать.
— Моя ошибка заключалась в том, что я не начал действовать раньше.
— Дай мне самому с ним разобраться, — сказал Ферокс, подходя ближе.
— Сжалься над ним, — усмехнулся сэр Веронал. — Он даже не знает, что он такое.
Ференсен бросил единственный козырь, который был у него на руках. Он повернулся к Фероксу:
— Думаешь, он позволит тебе сбежать? А зачем ему это делать? Ты слишком много знаешь, а там, откуда мы пришли, и секунды не продержишься. Он не возьмет тебя обратно.
Ферокс рассмеялся:
— Сам-то ты что знаешь?
Ференсен повернулся к Сликстоуну и попытался зайти с другой стороны:
— А ты уверен, что последний эксперимент Уинтера был удачным? Точно знаешь, к чему он ведет?
— Уинтер завещал эту силу мне. Сам он был готов умереть, но я готов не был.
Ферокс опустил копье. В его голосе прозвучало нетерпение:
— Дай мне его прикончить, нам нужно продолжать.
— В данный момент такое решение было бы слишком неделикатным, — властно произнес сэр Веронал. — Сначала он должен все увидеть.
Ференсен воспользовался представившейся возможностью и прыгнул прямо на Сликстоуна — он был быстр для своего возраста, но недостаточно быстр.
Сэр Веронал поднял руки.
Молния не ударила прямо в Ференсена, но заключила его в шар. Сэр Веронал давно усовершенствовал свою технику и восстановил навыки, часами практикуясь в поместье. Теперь он двигал пальцами, создавая тонкие электрические линии, издававшие треск, — они сходились в пучок, как будто создавая клетку для птицы. Ференсен знал, что одно-единственное прикосновение к ним повлечет за собой мгновенную смерть.
— А теперь спляши, как плясала твоя сестрица! — закричал сэр Веронал, вращая клетку, чтобы обратить Ференсена лицом к точке перехода. При этом он продолжал издеваться над жертвой, демонстрируя ей камни: — Красивые, не правда ли?
Тем временем Ферокс собирал другую клетку. Снег прекратился, но небо у них над головами снова начало меняться — на тучах словно проступали вены. Необходимость действовать безотлагательно была так велика, что сэр Веронал не заметил в траве обломков третьей, деревянной клетки.
Ферокс связал Орелии лодыжки и затянул кляп. Что-то в выражении его лица встревожило девушку; она никак не могла собрать все нити воедино. Двойственное поведение человека-горностая, освобождение сестры Ференсена — кое-что шло в правильном направлении, но она чувствовала еще и нечто очень неправильное. Она затрясла головой и попыталась издать хоть какой-то шум.
Спокойно жил современный маг, Горислав Волгин, да пришла беда. Его родному миру грозят оборотни и вампиры всех мастей. Но и это не самое страшное, обязали его жениться. И вот пришла настоящая Беда. Черновик закончен.
В книге впервые собраны мистико-фантастические рассказы Е. А. Нагродской (1866–1930), одной из самых популярных писательниц дореволюционной России, автора нашумевших в то время эротических бестселлеров и произведений о женском «раскрепощении» — а также, несмотря на устоявшуюся «бульварную» репутацию, писательницы оригинальной и бесспорно заслуживающей внимания.
В книге впервые собраны фантастические рассказы известного в 1890-1910-х гг., но ныне порядком забытого поэта и прозаика А. Н. Будищева (1867–1916). Сохранившаяся с юности романтическая тяга к «таинственному» и «странному», естественнонаучные мотивы в сочетании с религиозным мистицизмом и вниманием к пограничным состояниям души — все это характерно для фантастических произведений писателя, которого часто называют продолжателем традиций Ф. Достоевского.
Покой обычного провинциального ВУЗа нарушает серия загадочных и тревожных событий. В цепь событий вовлекается компания друзей. Позднее, выясняется, что это жесточайшая цепь, ведущая в небытие, и только выдержка, крепкая дружба, сплоченность коллектива и взаимная любовь — главный козырь друзей, в противостоянии этому жестокому явлению. Сумеют ли они выпутаться из завязанной крепкими узлами, страшной ситуации? Все ли выдержат это чудовищное испытание, и к каким последствиям приведет их риск и поход на самые крайние меры? Что будет добром, а что злом? Будет ли каждый по-своему прав? Найдет ли каждый свою истину? Познает ли каждый главный закон своей жизни? Произведение построено на противопоставлении добра и зла, преданности и предательства, жадности и щедрости, крепкой дружбы и ненависти, любви и измен, строгой науки и необъяснимой мистики. Советы при чтении: 1. Нарисовать у себя в воображении портрет каждого героя и «подружиться с ним». 2. Ощутить себя в их компании и вместе с ними пройти сложный путь, переживая и радуясь за них, как за своих. 3. После важных глав, сделать перерыв и осмыслить прочитанное.
Читатель напрасно стал бы искать в энциклопедиях имя Хью Дэвидсона — это был лишь псевдоним, под которым публиковал «черные» или «странные» фантастические произведения один из пионеров американской научной фантастики и мастер космической оперы Эдмонд Гамильтон (1904–1977). В книгу вошел роман «Властелин вампиров», где действуют бесстрашный оккультный детектив доктор Дейл и его ассистент Харли Оуэн, а также рассказ «Вампирская деревня» — произведения, сыгравшие заметную роль в становлении вампирического жанра.
С первых десятилетий XIX века вампиры, упыри, вурдалаки и неупокойные мертвецы заполнили страницы русской прозы и поэзии. В издание вошло свыше тридцати произведений русской вампирической прозы XIX — первой половины XX века, в том числе многие затерянные рассказы и новеллы, пребывавшие до сегодняшнего дня в безвестности как для читателей, так и для исследователей. Собранные в антологии «Красногубая гостья» произведения убедительно доказывают, что область русской литературной вампирологии много богаче, чем представляется даже подготовленным читателям и иным специалистам.