Загадочный город - [107]

— Табула… что? — переспросил Грегориус Джонс.

Еще бледный Ференсен снова вступил в разговор и ответил:

— Tabula rasa — это латинское выражение, которое описывает еще один эффект, открытый Уинтером в точке перехода: если расположить камни в определенном порядке, они могут стереть человеку память. В конечном итоге правительство применило этот эффект к элевсинцам, добавив для надежности высылку из страны. Подсудимым прочистили мозги, приведя в состояние полной младенческой бессознательности. Для элевсинцев это было все равно что смертная казнь.

Валорхенд подпрыгивала на месте от восторга:

— Ну это же все объясняет! И почему Сликстоун устроил прием, и почему засыпал Облонга вопросами об истории. Ему нужна информация для того, чтобы восстановить память!

— Так вот зачем он умыкнул мой паб, — вставил Ферди.

Орелия вспомнила образ на гобелене в поместье: сидящий в клетке человек, из головы которого в разные стороны летят разноцветные птицы. Она поежилась. Tabula rasa: его сознание стерли подчистую.

Валорхенд продолжила:

— У Сликстоуна должна была сохраниться какая-то остаточная память, иначе он не купил бы камни. Он собирается продолжить дело Уинтера — снова завладеть книгой и начать все сначала.

— Боюсь, что прежде книга была спрятана в Северной башне, — произнес Ференсен, — но я убедился в том, что теперь ее там нет.

«Стриммер, — мгновенно сообразила Валорхенд, — этот ублюдок Стриммер, которому рассказал Фласк, ну а мне сообщить, конечно, не удосужился». Она немного подправила свои подозрения, перед тем как сообщить о них компании:

— Чердак Северной башни расположен над кабинетом моего коллеги. Все вы его знаете — это Хенгест Стриммер. Он подпал под обаяние сэра Веронала. Боюсь, могло случиться непоправимое.

Повисла мрачная тишина. Казалось, что все козыри уже оказались у Сликстоуна в руках. Разговор вернулся к щитам, началось обсуждение изображенных на них существ и их составляющих.

Ференсен отвел Финча в сторону и спросил, почему герольд решился на столь рискованный шаг.

— В письме вы упомянули книгу Уинтера «Темные Устройства». О ней больше никто не знает — я сам не знал, пока книга не нашлась. И как же о ней догадались вы? И потом, ваше имя. В моей работе я привык за версту чуять анаграммы, даже на немецком языке. Ferensen. Добавьте h от латинского Hieronimus (Иероним), перемешайте, и получится fernsehen, то есть «смотреть в будущее», что и делает seer (провидец). — Финч шепотом прибавил: — Добрый вечер, Иероним Сир.

Он поинтересовался, как Ференсену удавалось хранить свою тайну, и ответ оказался простым: Ференсен следил за тем, чтобы между его появлениями в долине проходили десятилетия, за которые сменялись поколения Ферди. Он всегда представлялся сыном или племянником предыдущего Ференсена — Ферди хватало здорового прагматизма, чтобы не совать нос в его дела, а остальное делали за него «Исторические предписания».

Следующий вопрос задал сам Ференсен:

— Есть ли в этих бумагах что-нибудь еще?

— Тюремные записи, странное нападение на Уинтера в темнице, страшные свидетельства экспериментов — у меня не было времени все это изучить, но вы значитесь в числе пострадавших.

— Говорится ли там, что они со мной сделали?

Финч, извиняясь, помотал головой. «Подумать только, что должен был пережить этот человек».

Ференсен ничего не помнил о своих мучениях в Лост Акре; воспоминания начинались с момента его возвращения, когда он выбрался из реки к северу от города, — его обнаженное тело было покрыто рваными ранами. Из одной раны он вытащил небольшой крючок, на других были заметны следы зубов. Боясь, что его узнают и заберут обратно, он ползком пробрался через топкие луга вверх по склону к дальнему лесу. Там его подобрало и, можно сказать, вернуло к жизни семейство пивоваров Ферди. Ференсен никогда не возвращался в город; держался в стороне, когда арестовывали Уинтера и его последователей, и не давал никаких показаний на суде. По прошествии лет обнаружилось его предполагаемое бессмертие, он начал путешествовать по городам и весям, но всегда возвращался на земли Ферди. Там Ференсен выстроил башню, которая стала его единственным домом.

Финч и Ференсен продолжили разговор.

— Это — работа моей сестры. — Он указал на изящные фигурки, иллюстрирующие «Темные Устройства». — Они вынуждали ее делать для них чертежи и рисунки. А когда Фортемейну наконец удалось послать весточку в Лондон, наказали нас всех. Сликстоун рассказал мне о том, что собирался с ней сделать, — и свое обещание сдержал.

Старик снова был на грани отчаяния.

Финч сменил тему:

— Народ, видимо, утомился. Нам нужно перекусить и чего-нибудь выпить для подзарядки мозгов, — пробасил он и достал из ящика одного из шкафов три покрытые пылью бутылки, набор стаканов и большую жестянку печенья с нарисованным на крышке Думс Токсином.

Пока компания наслаждалась гостеприимством герольда, самого Финча раздирали сомнения. У него оставалось еще одно признание — но стоит ли причинять боль ради правды?

И все же, оценив характер Орелии, герольд принял решение. Он отозвал ее с Ференсеном в один из закоулков между стеллажами.